Ежевичная водка для разбитого сердца. Рафаэль Жермен

кофе, чтобы прослушать последнюю поэму Билла.

      «Да, Жен, это Билл. Вот… Как ты там, детка? Я знаю, не очень, ага, но ведь когда все плохо, то может стать лучше, верно? Слушай, я звоню, потому что Жози устраивает вечеринку на день рождения Одреанны, ей четырнадцать лет через две недели, так было бы хорошо, чтобы и ты пришла… это очень важно для Жози, и потом…»

      Я перестала слушать. Четырнадцатилетие моей сводной сестры предполагало день в особняке в Лоррене в окружении толпы подростков, дядюшек, тетушек и бесчисленных кузин и кузенов, которые все будут спрашивать меня: как поживает Флориан? Я собиралась позвонить отцу и сказать, что твердо намерена случайно, но – о, как же вовремя! – сломать обе ноги накануне дня рождения, и тут как раз вернулся Никола.

      Когда, почти восемь часов спустя, пришла из кафе Катрин, я все еще повторяла: «Я не могу туда пойти». Никола сидел за своим письменным столом, который временно перенесли, чтобы разместить меня, в уголок между кухней, стенным шкафом и одной из ванных. На голове у него были огромные наушники.

      – С кем ты разговариваешь? – спросила меня Катрин.

      – С Нико. Но он, кажется, уже… – Я посмотрела на часы. – О боже. Уже четыре часа он меня не слушает.

      – А куда ты не можешь пойти?

      Никола, ощутив вибрацию от шагов Катрин в квартире, обернулся, снял наушники и сказал своей кузине: «Брось. Не поощряй ее! Это чудовище. Как начнет, так не остановится».

      – Я не хочу идти на день рождения моей дерьмовой сестры! – выкрикнула я.

      Никола снова надел наушники, а Катрин сходила в кухню за бутылкой вина и спокойно поставила ее на стол в гостиной, налив два больших стакана, себе и мне.

      «Вот спасибо-то», – обрадовался Никола. Он взял бутылку, наполнил свой стакан для воды и сел рядом с нами.

      – Я не могу туда пойти, – повторила я.

      – Ну так не ходи, – предложила Катрин.

      – Я ей это весь день твержу, – вмешался Никола. – Но она, кажется…

      – Если я не пойду, – подхватила я эстафету, – для отца и Жозианы это будет жестокий удар. Обида на годы. Я не хочу обид. Но и семейных сборищ я сейчас не хочу… Какого черта я попрусь на день рождения младшей сестры?! Да и ей-то на это плевать!

      – Брось, – сказала Катрин. – Я уверена, что ты ее кумир.

      Я вместо ответа просто показала Катрин на упомянутого кумира: спутанные волосы, старенький дырявый свитерок, штаны с пузырями на коленях и теплые тапочки. Вряд ли на это запала бы девочка-подросток, которая ездит в техпомощь, вырядившись, как Гвен Стефани[24]. Катрин кивнула, соглашаясь.

      – Я могла бы объяснить Биллу и Жозиане, что у меня несчастная любовь и у меня нет настроения встречаться с дамочками из Лоррена…

      Катрин чуть улыбнулась:

      – Но ты ведь можешь… и пойти – ненадолго, часа на два, на три, чмокнешь сестру, засвидетельствуешь почтение и – пулей обратно!

      – Именно это я ей и предлагал с двенадцати до двух, – сказал Никола. – Решайся на что-нибудь, Жен. Ничего страшного,

24

Американская певица и актриса (р. 1969).