ЛоГГ. 17 мгновений лета. 1-я часть триптиха «Спасти императора». Мария Олеговна Буркова

шансы на выздоровление есть и у меня. Скажем, это не везение, а обязанность, но думаю, и так вполне сойдёт.

      – Вы будто не рады вернуться, Ваше Величество? – тепло сказал Миттельмайер, и Райнхард остановился.

      – Ты… улыбаешься, да? – спросил он упавшим голосом. – Я правильно понял? Тогда не пугайся, пожалуйста.

      – Что? – почти прошептал в ответ потрясённый адмирал, и по его тону было понятно, что он догадался.

      Райнхард сокрушённо покачал головой и посмотрел перед собой невидящими глазами. Однако он очень хорошо знал своего друга, и ему казалось, что он видит его – память старательно подсказывала ему образ. Несмотря на гнетущую ужасную черноту вокруг…

      – Да, – едва слышно проговорил он, – ничего, даже пятен света не вижу. Надеюсь всё же, что это может пройти как-нибудь после, оттого и не хочу, чтоб узнали. Кажется, я отравился на республиканской территории – сразу, как мы вошли в эту часть космоса, только я рухнул с лихорадкой, а Ройенталь свихнулся – он-то был самый крепкий из нас физически, чем я никогда не мог похвастать. Терять зрение я начал накануне стычки с Минцем, а упал уже позже.

      – Эта республиканская территория и впрямь ядовита, я тоже замечал это, – с ненавистью прорычал Миттельмайер. – Но тогда нечего позволять себе лишние нагрузки, Ваше Величество, тут Оберштайн прав. Желаете к себе? Сейчас прибудем, – жёстко, но спокойно добавил он, и Райнхард почувствовал, что его без всякого разрешения снова подняли и понесли.

      «Я желаю к Хильде», – подумал он про себя, а вслух сказал только:

      – Спасибо.

      2. Хроника тайного совета

      Хильда молча бросилась мужу на шею, едва тот вошёл в покои, где умирал, крепко держась за предплечье Миттельмайера. Райнхард нежно обнял её и осторожно взялся гладить по плечам – он отлично чувствовал, как она дрожит. «Любимая, всё хорошо», – он смог сказать ей это так тихо, что кроме неё никто не услышал.

      – Надеюсь, нас не будут сегодня беспокоить чем попало? – с добродушной весёлостью проговорил молодой император. – Хотя моя императрица со мной, а Оберштайн валяется раненым, привычка, что что-то не так, меня так и не отпускает, – он внимательно прислушался, дабы уловить если уж не шумы, свидетельствующие о присутствии других людей, то хотя бы эмоциональные волны от них, но почти сразу продолжил. – В любом случае нужно отправить Эмиля за горячим чаем и горой бутербродов – я вечно огорчал его тем, что не ел их. И пока дел на сегодня хватит – даже если весь Хайнессен взбунтуется, я не стану сам этим сегодня заниматься.

      – Пока эти республиканцы здесь – не взбунтуется, – философски заметил Миттельмайер, не убирая, впрочем, своей руки. – Мюллер занят передачей Изерлона, а некий Поплан поступил на службу к Валену, как я узнал нынче, такое вот весёлое событие, – он сардонически усмехнулся. – Как только те, кто симпатизировал этому куратору республиканской молодёжи, об этом узнают – пример