Пенсионер. История вторая. Свои и чужие. Евгений Борисович Мисюрин

Ты к нему сегодня не собираешься?

      – Прямо сейчас пойду.

      – Меня подожди.

      Значит, просто знакомый, подумал я. Ну, Бобёр, ну разведка…

      Бобров встретил нас весёлой улыбкой, похлопал меня по плечу и заметил:

      – Ну вот, другое дело. Живой, здоровый, – он переглянулся с Рамой и снова обратился ко мне. – Гена, ты же города не видел, как я понимаю?

      Я отрицательно помотал головой.

      – Вот и сходи, прогуляйся. Магазины посмотришь, в дорогу чего-нибудь прикупишь. Кстати, белым разрешено ношение короткоствола, так что нацепи наградной, похвастайся. А мы пока с Рамой свои разговоры поразговариваем. Только без обид, сам понимать должен. А через полчаса-час я тебе стукну. Поставь ходиболтайку на восьмой канал.

      – Ладно, шпиёны, – ответил я и вышел в уличную жару, на ходу переключая настройку.

      Не успел я сделать и пяти шагов, как рация ожила.

      – Струна Бобру.

      – Струна на связи, – удивлённо ответил я.

      – Проверка связи, – со смехом ответил Бобров. – Ген, ты не обиделся?

      – Нет, – проворчал я. – Работай, давай, Штырлиц. Конец связи.

      Город был патриархально тих и почти безлюден. На два десятка прохожих я встретил четыре полицейских патруля. Все четверо вежливо приветствовали меня кивками, я церемонно кивал в ответ. Я шёл по главной улице, мимо мэрии, представительства Ордена, полицейского участка, и дошёл до почты. Тут мне подумалось, что хорошо бы отправить телеграмму Жанне. Просто сообщить, что я добрался.

      Внутри почтового отделения было пусто и прохладно. За стойкой сидела пожилая дама в пышном цветастом платье и с нежно-розовыми волосами. Она долго внимательно меня разглядывала, будто пыталась просветить насквозь, как рентгеном, затем недовольно сказала:

      – Ну? Что стоите, молодой человек? Говорите, что у вас.

      – Э… – я даже немного потерялся от такого бесцеремонного обращения. – Телеграмму хочу отправить.

      – Слушаю, – дама замерла с карандашом в руке.

      – А можно мне бланк, я лучше сам напишу.

      – А что вы мне голову морочите? – недовольно сказала тётка и швырнула на стойку жёлтый бланк с логотипом в виде почтового рожка.

      Я достал ручку, неторопливо и аккуратно написал: «DAGOMEA. LIMPO. BIOLOGICAL STATION. TO KARPOVITZ ZHANNA. YA V LUMUMBE. VS’O HOROSHO. SKUCHAYU. PRIVET BOBRU PEREDAL. ON ZA NAS RAD. GENA» и вернул бланк недовольной тётке. Она с минуту что-то считала, потом подняла голову.

      – С вас четыре экю, сорок пять центов.

      Я протянул ей пятёрку и махнул, мол, сдачи не надо. Тётка глянула на меня гораздо приветливее и, когда я уже выходил, крикнула вслед:

      – Заходите к нам ещё!

      Ага, сейчас, подумал я и окунулся в жару. Солнце палило и мне тут же захотелось куда-то спрятаться, например, зайти в ближайший магазин. Прямо напротив желтела нарисованными барханами вывеска. Кроме песков на ней был грубо изображён абстрактный внедорожник, чем-то похожий на военный Виллис, и чернела надпись «X’PEDISION of O’Sho. TRAVALLER SHOP». То, что надо, решил я и ввалился внутрь.

      После улицы в помещении казалось темно, так что я не сразу разглядел тяжёлую москитную сетку,