Дешевый роман. Вячеслав Прах

ему и в то же время соболезную. Мне его жаль. Это я его убил!

      – А ты можешь его оживить? Сделать так, чтобы все это оказалось страшным сном, а утром наступил новый день?

      – Могу, но я этого не сделаю.

      – Почему?

      – Дело в том, что я полюбил тот цветок, в который вселилась его душа. А оживить человека, это значит – убить пион и весь его аромат, которым будут дышать главные герои моей книги еще несколько сотен листов. Этот цветок даст ответ на главный вопрос моей книги. Ты помнишь этот вопрос?

      – Помню. Ты жестокий, Габриэль. Если бы я умела писать так, как ты, то никого бы никогда не убила. Я бы писала о любви, о жизни. Не о страданиях, а о радости. Мои герои стали бы самыми счастливыми под моим пером.

      Я улыбнулся, глядя на нее.

      – Мне кажется, ты искренне веришь в это. Я вижу это по твоим глазам, они не чище моих. Нет. Просто ты видишь мир по-другому, но разве в моем произведении нет той любви, о которой ты сейчас говоришь?

      – Нет ее там, я вижу одни муки.

      – Это форма любви.

      – Тогда, я ничего не понимаю в литературе, Габриэль.

      Как знаешь, Рита, как знаешь. Для тебя любовь – это когда люди целуются, держатся за руки и говорят о чувствах, лежа под звездным небом. Это, когда они умирают от старости в теплой ванне, напившись вином. У меня другая форма. Другие слова. Другие чувства. Я тебе сейчас продемонстрирую это…

      «Юлии казалось, что ее преследует кто-то. Она боялась выйти из комнаты, ведь там, за дверью, таился невидимый враг, сам Дьявол вошел в этот дом, чтобы своими раскаленными лапами вырвать из нее душу и спустить в преисподнюю. Она дрожала, и с каждой секундой эта дрожь усиливалась.

      – Кто здесь?

      Тишина.

      – Кто бы ни был здесь – выходи, а иначе я тебя убью! – Ее громкий голос переходил плавно в хрип, словно она застудила горло. Юлия откашлялась. – Выходи, я сказала!

      Никто не вошел и не вышел. Она встала с кровати и включила свет».

      «Вы обо мне забыли? Знал бы я, как вам напомнить о себе. Как мне передать, что вы можете увидеть меня, стоит вам подойти к окну и посмотреть во двор. Я смотрю на вас каждую секунду, вся моя жизнь – это окна гостиной и твоей спальни наверху. Я пион, а мои лепестки – это воздух, которым вы дышите.

      Загорелся свет, ты не спишь? Что с тобой, милая? Почему я слышу твой крик? Чем я могу тебе помочь?»

* * *

      – И как ты себе представляешь этот момент, когда будешь стоять на книжных полках?

      Габриэль улыбнулся:

      – Вот видишь, ты говоришь «я буду стоять», а не мое произведение.

      – И что с этого? – не поняла Рита.

      – У меня по телу дрожь, когда я представляю себе этот момент. Меня охватывает трепет и мне хочется делиться этим с тобой, хотя вернее было бы это от тебя утаить.

      – Почему?

      – Понимаешь, Муза, это моя мечта. А когда у людей разные мечты, то другой не сможет разделить с тобой эту радость.

      – Я смогу. Всем сердцем смогу. Ты же мне веришь?

      – Верю.

      – Поделись.

      – С большим удовольствием.

      Габриэль