Постапокалипсис. Роман. Василий Гавриленко

большей, чем обычно.

      «Они следили за нами».

      – Это мое личное дело, – глухо проговорил он, ловя убегающие глаза Невзорова.

      – Пока вы работаете в ЯДИ – личных дел у вас быть не может, – директор сделал акцент на слове «пока».

      – Где это прописано?

      – Островцев, – отчеканил Невзоров, – Еще раз тебя увидят с этой шлюхой – вылетишь, как пробка.

      Мозг Андрея заволокла пелена и, перегнувшись через стол до боли в животе, он выкинул вперед кулак – туда, к потной физиономии, враз ставшей ненавистной.

      Директор ловко отстранился и, поймав руку Островцева, вывернул ее. Андрей застонал, пытаясь дотянуться до лица Невзорова свободной рукой, почувствовал сильный толчок и вместе со стулом полетел на пол. Тут же тяжесть навалилась сверху – от двух коротких ударов по лицу Островцев потерял сознание.

      Когда пришел в себя, директор сидел за столом и вытирал лицо платком.

      – Жара, – устало сказал он. – Проклятая жара. Прямо Бангладеш. Даже кондиционеры не справляются.

      Кашлянув, Невзоров выпил воды из графина.

      – Хотите?

      Андрей мотнул головой, замычал, надевая треснувшие очки. Из разбитого носа на белый кафель капала кровь.

      – Идите, Островцев, – разрешил Невзоров, глядя, как Андрей поднимается с пола. – Идите и подумайте над нашим разговором. Хорошенько подумайте.

      – Я подумаю, Александр Игоревич, – пробормотал Андрей и вышел из кабинета директора.

      Голова гудела, как бубен шамана, мысли свернулись в бесформенный комок. Он словно побывал в дурацком фильме либо в глупом сне: только что хотел набить морду директору, а в итоге сам оказался с набитой мордой.

      Болезненный смех сотряс Островцева.

      «Бред! Просто бред!»

      В коридоре никого не было. Прошмыгнув в уборную, Андрей смыл с лица кровь. Скомкал перепачканный халат, бросил в урну.

      Сжимая челюсти, Островцев добрел до ОПО.

      «Десять тысяч долларов», – сказала в электричке Анюта.

      Зачем ей столько? А впрочем, не все ли равно – ей нужны деньги, и ему нужны деньги, всем нужны деньги.

      «Они следили за мной. Как за крысой. За крысой! Что же это за организация?».

      Андрей присел к столу. На часах – 14.00. Как время пролетело!

      «Ничего, мы что-нибудь придумаем. Что-нибудь придумаем».

      Островцев взглянул на плотные полки с результатами опытов и в голове почему-то возникли виды Парижа, Нью-Йорка, еще каких-то городов, увиденных по телевизору и на картинках в журналах.

      «Придумаем… Завтра».

      Змеиное шипение из-под пола, казалось, одобряло его.

      Андрей взял портфель и поднялся.

      Из столовой доносился запах жаркого, но Островцев, даже не подумав об ужине, проследовал к раздевалке. Натянул плащ и, слегка согнувшись, двинулся к лифту. Рабочий день для него закончился.

      В вечернем сумраке подходящая к платформе электричка казалась зеленой гусеницей. Анюта, видимо,