Рабыня, воин, королева. Морган Райс

не для этой цели».

      Он подошел ближе и, к ее удивлению, протянул меч перед собой.

      «Он сделан для тебя».

      Церера поднесла руку ко рту и издала стон.

      «Для меня?» – спросила потрясенная девушка.

      Отец широко улыбнулся.

      «Неужели ты правда думала, что я забыл о твоей восемнадцатилетии?» – спросил он.

      Церера почувствовала, что ее глаза наполнились слезами. Она была глубоко тронута.

      Но потом она подумала о том, что он сказал ей раньше, о том, чтобы не хочет, чтобы она сражалась, и растерялась.

      «Но ты сказал, что я не должна тренироваться», – сказала она.

      «Я не хочу, чтобы ты умирала», – объяснил отец. – «Но я вижу, где твое сердце. И я не могу его контролировать».

      Отец протянул руку к ее подбородку и поднял ее голову, чтобы их глаза встретились.

      «Я горжусь тобой из-за этого».

      Он передал ей меч и, ощутив в своей ладони холодный металл, она почувствовала себя с ним единой. Вес меча был идеальным для нее, а рукоять казалась сделанной для ее руки.

      Все надежды, которые погибли несколько минут назад, теперь заново проснулись в ее сердце.

      «Не говори об этом своей матери», – предупредил отец. – «Спрячь его там, где она не сможет его найти, иначе она продаст его».

      Церера кивнула.

      «Как долго тебя не будет?»

      «Я постараюсь вернуться с визитом перед первым снегом».

      «До него еще несколько месяцев!» – воскликнула Церера, сделав шаг назад.

      «Это то, что я должен сделать…»

      «Нет. Продай меч. Останься!»

      Отец прикоснулся рукой к ее щеке.

      «Продажа этого меча может помочь нам пережить этот сезон и, возможно, следующий. Но потом что?» – Он покачал головой. – «Нет. Нам нужно долгосрочное решение».

      Долгосрочное? Церера внезапно осознала, что его новая работа может продлиться не несколько месяцев, а многие годы.

      Ее отчаяние усилилось.

      Отец сделал шаг вперед, словно почувствовав это, и обнял ее.

      Церера начала плакать в его объятиях.

      «Я буду скучать по тебе, Церера», – сказал отец через плечо. – «Ты не похожа ни на кого другого. Каждый день я буду смотреть на небо и знать, что ты ходишь под этими же самыми звездами. Ты будешь делать то же самое?»

      Сначала Церера хотела закричать на него и сказать, чтобы он не смел оставлять ее здесь одну.

      Но сердцем она понимала, что он не может остаться, и она не хотела осложнять для него уход.

      По ее щеке покатилась слеза. Церера всхлипнула и кивнула.

      «Я буду стоять под нашим деревом каждую ночь», – пообещала она.

      Отец поцеловал ее в лоб и обнял ее нежными руками. Раны на ее спине горели огнем, но она сцепила зубы и смолчала.

      «Я люблю тебя, Церера».

      Она хотела ответить, но не смогла заставить себя произнести ни слова – они застряли у нее в горле.

      Отец привел своего коня из конюшни, и Церера помогла ему нагрузить на него еду, инструменты и запасы. Он обнял ее в последний раз, и ей показалось,