Воздух, которым он дышит. Бриттани Ш. Черри

он произносил молитвы, писал «р» задом-наперед, ломал свои игрушки только для того, чтобы я их починил…

      Голос Тристана дрожал, как и он сам. Похоже, он уже говорил не со мной. Мы жили в нашем собственном мире крошечных воспоминаний, и хоть мы были двумя разными людьми, каким-то образом нам удалось почувствовать друг друга. Одинокий часто понимает одинокого. И сегодня впервые за бородой я увидела мужчину. Я видела, как он надел наушники, и в моих глазах застыла жалость. В полном молчании он начал сгребать скошенную траву.

      Люди в городе называли его придурком, теперь я знала почему. Он не хороший, не стабильный, но он сломан во всех правильных и неправильных местах, и я не могла винить его за холодность. Правда была в том, что я завидовала Тристану, его способности убежать от реальности, закрыть себя от внешнего мира. Ему должно быть приятнее чувствовать себя пустым перед каждым, Господь свидетель – я каждый день думала о своей потере, но у меня была Эмма, она заставляла меня не сойти с ума, оставаться вменяемой. Если бы я потеряла и ее, я бы освобождала свой разум от эмоций и боли, оскорбляя всех вокруг. Закончив работу, он остановился, но грудь его продолжала тяжело подниматься и опускаться. Он повернулся ко мне. Глаза были красными. Мысли его, вероятно, были в хаотичном беспорядке.

      Он отер рукой лоб и откашлялся.

      – Готово.

      – Хочешь с нами позавтракать? – спросила я. – Я приготовила достаточно, тебе хватит.

      Он моргнул один раз. Прежде чем стал толкать газонокосилку обратно к моему дому.

      – Нет.

      Он шагал в сторону своего крыльца, исчезая из вида. Я стояла в одиночестве, закрыв глаза, положив руку на сердце. Еще немного, и сознание ускользнуло бы от меня.

      Глава 9

      Элизабет

      На следующее утро я должна была прийти в автомагазин Таннера за обещанным сюрпризом, о котором он говорил в начале недели.

      Мы отправились в город под Эммино пение. Она исполняла собственную версию саундтрека к фильму «Замерзшие», наталкивающую на мысли о суициде в компании с приятно молчащим чучелом медвежонка.

      – Дядя Т.! – закричала Эмма, бросаясь к Таннеру, голова которого пряталась под капотом автомобиля.

      Таннер обернулся, его белая рубашка была вся в бензиновых пятнах, лицо тоже измазано.

      Он поднял ее на руки и крутанул, прежде чем выпустить из объятий.

      – Эй. Что у тебя за ухом? – спросил он ее.

      – У меня ничего нет за ухом!

      – А я вот думаю, что ты ошибаешься. – Он вытащил свою верную монету из-за уха Эммы, заставляя ее хохотать, что в свою очередь заставило улыбаться и меня. – Как поживаешь?

      Эмма улыбнулась и завела глубокий, наводящий на размышления рассказ о том, как я привезла ей платье непосредственно в этот день, и к тому же день этот был ознаменован появлением пурпурной пачки балерины, радужных носков и теннисок с пингвинами-зомби.

      Я улыбнулась. Таннер смотрел на нее так, как если бы эта история по-настоящему заинтересовала его. Через несколько минут Таннер послал Эмму с