Дом толерантности (сборник). Анатолий Грешневиков

войну объявили оконченной, финские войска узнали первыми про это и кинулись к русским в окопы. Братание гремело на всю часть. А в это время на другом участке фронта еще шли бои. Вот тут Колобанова и схватили… Ты, мол, братался, с врагами, а рядом гибли наши люди. Чушь. Ну а тогда за это его хотели расстрелять. Славу Богу, отняли звезду да лишили звания капитана.

      – В Отечественную, получается, он воевал старшим лейтенантом? – спросил Николай Степанович, заметив, как оживился лежащий на диване старик.

      – Старлеем…. Под Ленинградом, когда подбил 22 немецких танка, он мог получить уже вторую звезду Героя. Но наши штабные крысы, политработники, припомнили ему финскую войну, братание, и вновь лишили награды.

      – Несправедливо.

      – Где ты видел справедливость? Человек дважды мог стать Героем. Он им и был. Но нашим властям нужны «проститутки». А еще им деньги нужны. Деньги для них все, это их бог. Деньгам они молятся. Есть деньги – будет справедливость, нет – выходит, и справедливости никогда не увидишь. Я тут, Степаныч, одну тайну тебе скажу, только ты не смейся и не говори своим…

      – Если тайна, зачем тогда о ней говорить? – обидчиво заметил Николай Степанович.

      – Я тут накопил денежек с пенсии…

      – Ну, вот, ты мне про свои деньги сейчас тайны выдавать начнешь.

      – Да не про деньги тайна. Про книгу. Я расписал за свою жизнь на пенсии, скажу тебе открыто, целую тетрадку. Ее, правда, малость мой Верный покусал… Не давал писать, рвался все гулять в парк. Это – мои воспоминания о войне. В ней о Колобанове вся правда, тютельку в тютельку… Я чего хочу тебе сказать… Давай с твоей Галиной, она же журналистка, издадим книженцию… Сейчас за деньги все можно напечатать. Я узнавал. Я хоть помру, а долг перед Колобановым исполню. Да и память о нем будет жить.

      – Надо с Галей поговорить. Дело хорошее. Я уверен, она возьмется…

      Николай Степанович еще несколько минут держал в напряжении старика, помогал ему отвлечься от бутылки и нахлынувшего горя. Ему многое нравилось в старике, почти все мысли он разделял. Единственное недопонимание жило в его растревоженной душе в эти минуты откровений… Отчего в нашей великой стране наши правители так несправедливы к своим великим защитникам?! Вот есть танкист, не раз горевший, уничтоживший не один вражеский танк, есть герой Иван Никодимыч… И наша власть все, что могла ему дать, – это работу простым шофером. А кем трудился после войны другой герой – Колобанов? По признанию Ивана Никодимыча, он работал на автомобильном заводе. Дожил до 1994 года. Похоронен в Минске. И все герои, и все праведники, и все честные люди – они крутили баранки, стоят и сегодня у станков. А всякая мерзость с портфелями под мышкой ходит по министерским кабинетам. Такую политику он не понимал и не принимал. Недавно Галя рассказала другую историю. Про военного летчика. Тоже герой. Но после войны, после того, как страна отстроилась, он стал работать шлифовщиком на станке. И как ни пыталась Галя разузнать у него, почему он не гнушался рабочей робы, почему не требовал