Пасхальные люди. Рассказы о святых женах. Инна Андреева

движением она поправила его, пряча лицо в мягкие ткани, но юноша успел разглядеть, что кожа у нее – как фарфор – бледна и прозрачна. А глаза – словно звезды. Две яркие звезды.

      Ему захотелось подойти к ней, он даже сделал первый шаг, но в этот момент кто-то ее окликнул. Это оказался старый священник. Ласково улыбаясь, иерей начал ей что-то говорить, и они неспешно двинулись по улице. За ними плелась пожилая старушка в холщовой накидке. Должно быть, ее служанка.

      «Странная девушка, – подумал он. – Странная».

      И весь день мысль о ней не покидала его.

      На следующее утро он поднимался по ступеням храма. Он давно не заходил в церковь. И сейчас благолепие церковного убранства смутило его. Испугала строгость иконных ликов. Сосредоточенность молящихся. Величие служащего архиерея.

      Ему невольно захотелось убежать, спрятаться, но он, пересиливая себя, прошел внутрь.

      Шла утреня. Густой плотный дым от ладана стоял в воздухе.

      Ее нигде не было.

      «Господи, благодарю Тебя за эту тишину», – после службы она никогда сразу не уходила домой. Она любила сесть в уголке и остаться наедине со своими мыслями. Еще раз пережить совершившееся богослужение, возблагодарить Бога за Его дары, почувствовать всю полноту Его присутствия.

      В храме мальчик, прислужник, гасил свечи. Его быстрые шаги гулко отдавались от мраморного пола. Не поднимая глаз, она могла сказать, что только что он затушил лампаду у иконы Матери Божией. А сейчас идет к левому паникадилу.

      После службы она никогда сразу не уходила домой. Она любила сесть в уголке и остаться наедине со своими мыслями. Ее пальцы перебирали узелки четок

      Ее пальцы перебирали шерстяные узелки четок. Она молилась:

      «Благодарю Тебя, Господи, за то, что каждая минута моя наполнена Тобой, что Ты не оставляешь меня, Христе мой. И что я плыву по житейскому морю, и ни одна волна не тревожит меня…»

      Она закрыла глаза и долго-долго сидела так, повторяя про себя имя Божие.

      – Госпожа, – затеребила ее рукав верная Бонита. – Пора идти.

      Она покорно встала. Распрямила плечи. Холодные пальцы едва коснулись лба, живота, плеч, сотворив крестное знамение. Она сделала земной поклон. Спокойная. Уверенная.

      Ее день был прост. Ее мысли чисты. Ее движения неторопливы.

      Поджидавшая ее у дверей Бонита протянула своей госпоже вышитый кошель – для подавания нищим и нуждающимся. Всю службу кошель провел на груди у старой служанки и оттого оказался теплым.

      Мастридия улыбнулась уголками своим губ, накинула на лицо плат, и вместе с Бонитой они вышли на улицу.

      Белый свет нового дня неожиданно больно ударил в глаза, за несколько часов богослужения привыкшие к полутьме храма.

      Небо – синее и ясное – простиралось над Александрией.

      – Тишь какая! – промолвила служанка. И вдруг добавила: – Должно быть, к грозе.

      Тут только Мастридия увидела легкие желтые пятна на чистом небосводе. Они, словно первые признаки гниения, испугали душу.