Солдаты Апшеронского полка: Матис. Перс. Математик. Анархисты (сборник). Александр Иличевский

в пивных шатрах отдыхающим, терлись, расталкивали спины шедших впереди, нашаривали среди них лохматый затылок над клапаном рюкзака, выхватывали фигуры в очереди к прилавку, чтобы выцепить косматого парня – не то хиппи, не то бомжа, в пыльной куртке с множеством карманов, жилистого и с потрясенным, распахнутым взглядом…

      Навстречу ей показался линейный патруль. Женщина вскинулась, поджала губу и ускорила шаг.

      Она служила вместе с этими двумя парнями, вместе они в вестибюле метро высматривали плохо одетых приезжих, чтобы потребовать у них паспорта.

      У обоих были лихо заломлены фуражки, большие пальцы держали за ремнем.

      – Воздухом дышите, да? – спросила женщина у сотрудников.

      – Присоединяйся, Свет, погуляем.

      – Некогда мне разгуливать. Чмо тут одно на меня накатило. Сбежал, тварь, – отвечала Светлана.

      Милиционеры нашли Королева в самых дебрях парка, у кафе «Фиалка». Опираясь рукой на рюкзак, он стоял на одной ноге у приоткрытой в кухню двери и жадно смотрел, как перед порогом небольшая лиловая собака ворочала в миске здоровенные мослы. Широко упирая кривые лапы, она вилась вокруг миски. Не умея взять горячие, дымящиеся паром кости, собачка хрипела от усилия. Ожегшись, она бросала лакомство, кость стучала о миску.

      Повар-узбек в новеньких резиновых сапогах натачивал нож и придирчиво поглядывал из-за двери на песика.

      Вдруг на Королева сзади обрушился конь. Он ударил его темнотой, проскакал дальше, развернулся среди деревьев, рывками разбрасывая копыта, вернулся и, встав на дыбы, громко кусая удила, застил черным лоском небо.

      Удары посыпались галопом.

      Женщина-милиционер била, поджав губу. Взмахивала часто, и оттого удар получался не слишком сильным, без оттяжки. Прядь выпала из-под форменной шапки, и волосы влетали ей в рот.

      Иногда дубинки сталкивались, обезвреживая одна другую.

      Когда Королев упал на четвереньки, повар захлопнул дверь.

      Выбежав с добычей на аллею, собачка припустила прочь. Для отдыха она иногда роняла кость и, застыв над ней, на всякий случай рычала.

      После того как Королева избили в Сокольниках, он отупел.

      Очнувшись на следующее утро, никак не мог нащупать себя. Окоченевший, окостеневший, он не понимал, что с ним произошло.

      Его трясло, он боялся отойти от кафе. Голубой цвет его стен казался ему источником сознания. Он стоял, привалившись к дереву, приподнимал отбитую руку другой рукой.

      Возле кафе он провел всё утро.

      Приходила собачка, крутилась под ногами.

      Узбек открыл дверь, позвал:

      – Кет бака!

      Королев попробовал отвалиться от дерева, но тут же сел на землю.

      Узбек вложил ему в рот носик алюминиевого чайника.

      Разбитые губы ничего не чувствовали, он не мог их сжать, и воздух сипел. Теплый сладкий чай потек в горло, он стал неловко глотать, закашлялся.

      Постояв над Королевым, узбек отвел в сторону чайник, махнул рукой, еще и еще раз:

      – Коч! Коч! Гуляй, Зинка!

      LXXXVII

      С