Ничто не вечно. Сидни Шелдон

легко затеряться. Вы меня понимаете?

      – Не совсем, – осторожно ответила Пейдж.

      – Вы слишком хорошенькая, чтобы быть просто очередным лицом в толпе. Если хотите чего-то добиться, то вам нужен человек, который вам поможет. Такой, который знает все входы и выходы.

      Разговор становился все более неприятен Пейдж.

      – И вы хотите помочь мне.

      – Правильно. – Кейн оскалил прокуренные зубы. – Почему бы нам не обсудить это за ужином?

      – Здесь нечего обсуждать, – отрезала Пейдж. – Меня это не интересует.

      Артур Кейн посмотрел на нее, встал и отошел от столика. На его лице застыло злобное выражение.

      Первогодки хирурги-ординаторы два месяца работали по скользящему графику, меняя отделения: родильное, ортопедическое, урологическое, хирургическое.

      Пейдж поняла, что опасно попадать в больницу с серьезным заболеванием летом, потому что большинство штатных врачей находились в отпусках и пациентов оставляли на милость неопытных молодых ординаторов.

      Почти всем хирургам нравилось, когда в операционной звучала музыка. За пристрастие к музыке одного из них прозвали «Моцарт», а другого «Аксель Роуз».

      По каким-то причинам у хирургов, похоже, всегда во время операций просыпалось чувство голода. Они постоянно говорили о еде. Удаляя у пациента гангренозный желчный пузырь, хирург мог сказать:

      «Вчера вечером я великолепно поужинал в ресторане «Барделли». Самая лучшая итальянская кухня во всем Сан-Франциско».

      «А вы пробовали крабные палочки в клубе «Кипарис»?..»

      «Если вы любите хороший бифштекс, посетите «Хауз оф Прайм Риб» на Ван-Несс».

      А сестры в это время вытирали кровь и убирали кишки пациента.

      Когда хирурги не разговаривали о еде, они обсуждали бейсбольные и футбольные матчи.

      «Ты видел игру «49-х» в прошлое воскресенье? Им явно не хватало Джо Монтаны. Он всегда выручал их на последних минутах матча», – говорил кто-нибудь, удаляя в это время разорванный аппендикс.

      «Кафка, – думала Пейдж. – Кафке бы это понравилось».

      В три часа утра, когда Пейдж спала в дежурке, ее разбудил телефонный звонок.

      Скрипучий голос произнес:

      – Доктор Тэйлор… палата 419… у пациента сердечный приступ. Поторопитесь! – И на другом конце положили трубку.

      Борясь со сном, Пейдж села на край топчана и с трудом поднялась на ноги. «Поторопитесь!» Она вышла в коридор. Времени ждать лифта не было, поэтому Пейдж торопливо поднялась по лестнице и побежала по коридору четвертого этажа к палате 419. Сердце ее готово было выскочить из груди. Пейдж распахнула дверь и замерла в изумлении.

      Палата 419 оказалась кладовкой.

      Кэт Хантер принимала участие в обходе под руководством доктора Ричарда Хаттона. Ему было чуть за сорок, грубоватый, стремительный. Возле каждого пациента доктор Хаттон задерживался не более двух-трех минут, просматривал карты и давал указания хирургам-ординаторам, выпаливая их со скоростью пулеметной очереди.

      – Проверьте ее гемоглобин