Вдруг охотник выбегает. Юлия Яковлева

с тебя гонор-то собью», – подумал он.

      – Зайцев, Василий.

      – Громче, – потребовал гэпэушник. Он начал сердиться на трусоватую комиссию: холопы. – Вот я свое имя громко произнести перед народом не стесняюсь: Шаров Николай Давыдович, – отрекомендовался он.

      – Очень приятно. Зайцев! Василий! – пророкотал баритон так, что эхо отскочило от потолка.

      – Так-то лучше, гражданин Зайцев.

      Начало было положено. Чистильщики заметно приободрились.

      – Дата рождения.

      Зайцев ответил.

      – Вы громче говорите, – еще раз потребовал товарищ Шаров. На подопечных из комиссии он уже не рассчитывал: холопы. Снова все надо было брать в свои руки.

      – Товарищи, – зарокотал Зайцев, – меня кто тут не слышит? Я в самое ухо повторить могу.

      Смешного в его реплике не было ничего, но в зале порхнули смешки, улыбки. Зайцев понимал их смех. Сколько лет они вместе в засадах сидели, под ножи бандитские шли, убитых товарищей хоронили. Здесь своих не сдают. Никому. И опарыш гэпэушный это знает. Зайцеву противны были эти мероприятия для галочки: слушали-постановили, чистили и вычистили. Только время терять.

      Лица перед ним были все молодые. Никому нет и тридцати.

      Они не шутке смеялись. Они показывали зубы незваному гостю. И тот понял.

      – Ты, Зайцев, по форме отвечай. Клоуном в цирке на Фонтанке работать будешь, а не в советской милиции.

      – А какой был вопрос?

      Публика тотчас включилась в ход поединка с интересом и злорадством. Шаров покопался в бумагах, взял листок. «Из анкеты», – понял Зайцев. Анкету эту он сам когда-то заполнял, размашисто подписав.

      – А почему товарищ Серафимов не явился?

      – В командировке он.

      – Вчера еще не в командировке, а сегодня в командировке? Так, что ли? – тотчас прицепился Шаров.

      «А Шаров ли он? – подумал Зайцев. – Больше смахивает на псевдоним партийный».

      – Такая у нас работа, – четко доложил Зайцев.

      Теперь анкету нужно пересказать своими словами, вот и вся чистка. Неудивительно, что мильтоны сидят и бесятся: очень им интересна зайцевская биография.

      – Происхождение.

      – Пролетарское, – четко ответил Зайцев.

      – Отец.

      – Отец неизвестен. Мать прачка. Зайцева Анна. О матери могу рассказать.

      – Неизвестен, значит? – блеснула бритая голова. Шаров нырнул лицом в папку.

      «Очки бы сменил», – с неприязнью подумал Зайцев. И тут заметил, что папка, из которой тот вынул листок, была не желтая картонная, с зайцевским личным делом, а добротная кожаная. И добротность эта очень Зайцеву не понравилась.

      – А вот тут у нас есть другие данные, – завлекательно начал товарищ Шаров. – В церковно-приходской книге запись есть ясная. Анна Зайцева сочеталась браком с Даниловым Петром Сергеевичем, звания купеческого. Петроград, год 1908-й.

      Лицо Зайцева не дрогнуло. Ни тени не пробежало по нему.

      – Мамашу мою папаша мой поматросил и бросил. Нагуляла