Знак предсказателя. Татьяна Полякова

петлявшей между оград и памятников. До того места, где мы заметили священника, оставалось метров тридцать. Вадим сделал мне знак соблюдать тишину, и мы укрылись в тени клена, пытаясь понять, куда делся батюшка.

      И тут я почувствовала его присутствие, совсем рядом, из зарослей мальвы за нами испуганно наблюдали.

      Несколько секунд мы таращились друг на друга, затем я услышала шорох, а вслед за этим, прячась за густой растительностью, батюшка бегом припустился в сторону кладбищенской ограды.

      – Что это было? – спросил Вадим, шорох и топот ног он, безусловно, слышал.

      – Батюшка в прятки играет, – ответила я.

      Мы зашагали к церкви, то и дело оглядываясь. Священника нигде не видно. Дверь в церковь была приоткрыта. Мы вошли, я взяла платок из коробки рядом с дверью, звук наших шагов гулко отдавался под сводами. В узкие окна струился мягкий свет, прокладывая солнечные дорожки на темной плитке пола.

      «В церкви ни души». – Только я так подумала, как услышала скрип двери, а вслед за этим из бокового придела появился священник. Слегка запыхавшийся, в помятой сутане, к подолу которой прилип репейник.

      – Добрый день, – приветливо произнес он.

      К некоторому удивлению, выяснилось, что ему лет тридцать. Я бы даже решила, что меньше, путаницу вносила окладистая борода, которая вполне подошла бы ветхозаветному патриарху.

      Сложив на животе руки, священник терпеливо ждал от нас чего-то, но пока дождался лишь ответного «здравствуйте». Светлые глаза батюшки смотрели с испугом, хоть он и улыбался с пастырской лаской.

      – Служба уже закончилась? – спросила я.

      – До следующей недели службы не будет, – ответил он. – Я… придется отлучиться по состоянию здоровья… А что вы хотели? – Занятный вопрос, хотя батюшка, возможно, ничего странного в нем не видел.

      – Причаститься.

      – На следующей неделе, – повторил он, – возможно.

      – А вы здесь живете? – не отставала я.

      – Да… нет. – Батюшка слегка смешался и даже покраснел с досады. – Сейчас живу в городе. У меня там квартира. А вы к кому-то в гости?

      – Да. Вот решили взглянуть на местные достопримечательности… Церковь старая?

      – XVIII века. Чудотворная икона была, Казанской Божьей Матери. Но ее после революции отдали в музей. Обещали нам вернуть, пока не вернули… Ждем. – Он понемногу успокоился и теперь даже не прочь был поболтать.

      – После революции церковь закрыли? – спросила я, желая поддержать разговор.

      – Да. Но нам повезло. Закрыли, но не разграбили. Просто заперли. Колокола и те оставили. Икону в музей забрали, и все. Она оказалась редкого письма, старинная, XV век, мастер, правда, неизвестен. Дар местного помещика, который церковь и построил.

      – А вы давно здесь служите?

      – Почти два года.

      – Как жители? Часто в церковь ходят? – По непонятной причине вопрос ему не понравился, хоть он и старался не показать этого.

      – Люди… как везде… – ответил после небольшой заминки. –