Знак предсказателя. Татьяна Полякова

а море манило прохладой. В Бари я не была и не могу вспомнить, чтобы нечто подобное читала. Но историю похищения знала доподлинно. Мне о ней рассказали во всех деталях, потому что рассказывал очевидец, по крайней мере он так утверждал. Жутковато стало от того, что я в тот момент отчетливо слышала его голос.

      «Чертовщина какая-то», – чуть не брякнула я, Кузьмич сидел напротив и радостно улыбался.

      – Эти самые барийцы были встречены на родине как герои, – кивнул он. – Их потомкам еще пару веков город выплачивал пенсию, весьма солидную. А в Бари до сих пор Обретение мощей – большой праздник. Из собора их в этот день переносят на лодку, она отплывает в море, а потом причаливает к берегу, где ее встречает толпа народа.

      «Да знаю я, – едва не отмахнулась я и вновь удивилась: откуда? Наверное, случайно наткнулась на сюжет на каком-нибудь канале и забыла».

      – Один из похитителей, – продолжил Кузьмич, – залез в гробницу, чтобы достать мощи. Они мироточили, и он стоял по колено в мирре. Вот пытаюсь выяснить, как сложилась его судьба в дальнейшем.

      – Вероятно, дожил до ста лет и был здоров как бык.

      – Вот уж не знаю. Вдруг там решили, что это богохульство, – при слове «там» он ткнул пальцем в потолок и хихикнул.

      – Да уж… Растаскивать святого по кусочкам не очень хорошо, – пожала я плечами. – Должно быть, мощевик стоит кучу денег.

      – Даже не берусь предположить сколько.

      «Откуда они у Джокера, интересно, – подумала я. – Зарабатываем мы неплохо, но и живет Бергман на широкую ногу. Вряд ли с доходов от магазина. Впрочем, кто ж знает, чем он еще торгует».

      Я допила чай, немного послушав Кузьмича. Тут ожил мой мобильный. Звонил Максимильян, интересовался, где я, и сообщил, что уже вернулся.

      – Спасибо за чай, – поднимаясь, сказала я.

      – Всегда рад вас видеть, Леночка, – закивал Кузьмич.

      Я направлялась к проходу между стеллажами, когда почувствовала присутствие кого-то третьего. Кузьмич, водрузив очки на нос, уже уткнулся в свою книгу, за его спиной маячила бледная тень, отчаянно жестикулируя призрачными руками. Прислушавшись, я покачала головой и поспешила убраться восвояси.

      Лионелла впустила меня в дом, бросив в спину:

      – Хозяин в своем кабинете.

      Бергман сидел за столом, перекладывая какие-то бумаги в ящике, должно быть, что-то искал.

      – Привет, – сказал он, не глядя в мою сторону, а я сказала:

      – Тебя надули. Вместо Николая подсунули какого-то малоприятного типа. Ему лет тридцать на вид.

      – Монах-доминиканец, прославившийся своей нетерпимостью, считал, что инквизиция ни черта мышей не ловит.

      – Надо бы его еще при жизни растащить на кусочки.

      – Примерно так и вышло. Свою кончину он встретил мужественно, за что и удостоился святости.

      Я не стала спрашивать Бергмана, откуда ему это известно. Однако сомневалась, что все это значилось в сертификате. Я уже давно подозревала: он видит куда больше, чем я, хоть и не горит желанием признать это.

      – Поддельных