Внук котриарха. Наталья Нечаева

время, пожалуйста, – поторопила Шона. – Обшарьте все уголки, но найдите!

      Кэльфы один за другим покидали зал. Кэльфини, оставшись без мужчин, грустно молчали.

      – Как жаль, что мы не можем сотворить ничего подобного, – нарушила, наконец, тишину одна из них. – А если попробовать?

      – Ни один кэльф, даже самый сильный и опытный, не в силах сотворить то, чего нет и никогда не было в мире эльфов. Нектар и амброзию – пожалуйста, а вино… Наши боги наложили это сильнейшее заклятье, чтобы уберечь эльфийскую цивилизацию. И, как мы видим на примере людей, оказались абсолютно правы.

      – Неужели никто никогда не пытался нарушить запрет и не попробовал?

      – Пробовали, отчего ж. В Летописях приведено несколько таких случаев. Все они закончились одинаково печально: эльфы, сотворившие спиртное и принявшие первый глоток, немедленно превращались в гоблинов. Не будем о грустном. – Шона прислушалась – прикрыла глаза. – Роб уже почти у цели.

      Кэльф, совершенно не пытаясь остаться незамеченным, и в самом деле уже несся по галерее гобеленов, где в уголке между шпалер и вердюр таилась неприметная дверь лаборатории реставрации живописи. Почти со всех картин высунулись любопытные кошки, привлеченные неурочным и странным событием. Роб, не обращая на них никакого внимания, просочился через стену, заскочил под стол, стал быстро-быстро рыться в урне.

      На пол полетели бумажки, засохшие кисти, баночки из-под йогурта, колбасные шкурки, сломанные карандаши и линейки, жестянка с надписью «Паштет шпротный», стеклянный пузырек «Растворитель», пустая сигаретная пачка «Пётр I», подвявшая толстая змейка огуречной шкурки. Бутылки не было. Роб окинул взглядом замусоренный пол и методично, словно надеясь отыскать среди разбросанного хлама ту самую бутылку, принялся складывать все обратно. Еще раз огляделся и медленно-медленно, не пропуская ни миллиметра пространства, стал осматривать лабораторию, усиленно принюхиваясь. От дальнего окна пахнуло спиртом. Кэльф кинулся туда, откинул портьеру. Ура! На подоконнике за керамическим горшком с печальным кактусом стоял накрытый какой-то фотографией перекошенный хлипкий пластиковый стаканчик, почти наполовину наполненный спиртом.

      Бережно прижав драгоценную жидкость к груди, придавив фотографию ладошкой, чтоб не расплескалось ни капли, Роб осторожно выскользнул в коридор. Обратный путь по галерее он проделывал не торопясь, внимательно глядя под ноги. На повороте к лестнице вдруг угадал какое-то движение сзади, обернулся и тут же оказался на полу, сбитый с ног. Стакан отлетел в сторону, опрокинулся, спирт расплылся по полу, съездив по ноздрям и глазам тугим хвостом наиомерзительнейшей вони, фотография на миг зависла в воздухе и плашмя шлепнулась на пол, придавив и без того растекшуюся лужицу. Поднимаясь, Роб успел заметить за углом пушистый кончик серого хвоста. Кот!

      Вернулся в зал горестно понурившимся, виноватым, хотя ни у кого из кэльфинь язык бы не повернулся его упрекнуть – наблюдали произошедшее своими глазами.

      Стали