Габриэль Конрой. Фрэнсис Брет Гарт

морального удовлетворения, которое не всегда сопутствовало его юридическим триумфам, исчез в ночи. Гэбриель отмалчивался допоздна. Но когда Олли заняла свое излюбленное местечко напротив очага у самых ног Гэбриеля, то спросила его прямо:

      – Зачем он приходил к тебе, Гэйб?

      – Просто так, – ответил Гэбриель, демонстрируя полное равнодушие. – Знаешь, Олли, я хочу рассказать тебе сказку. Давно уже я ничего тебе не рассказывал.

      У Гэбриеля был обычай услаждать эти вечерние часы, рассказывая Олли о новостях и событиях, которые он успевал узнать в поселке за день, но облекая их в изысканно-беллетристическую форму. Последние дни, занятый тревожными мыслями о миссис Маркл, он позабыл о своих сказках. Сейчас, заручившись согласием Олли, Гэбриель начал:

      – В доброе старое время жил да поживал один человек, обыкновенный человек, как все прочие люди, и никого-то у него на свете не было, кроме маленькой сестренки, которую он любил всей душой. И никогда этот человек никому не позволял, как это говорится, встревать в их жизнь, и такая дружба была у них, такая любовь, что просто всем на загляденье.

      – Значит, это был обыкновенный человек, не волшебник? – спросила Олли.

      – Это был обыкновенный человек, но сестренка у него была фея – я совсем забыл тебе об этом сказать – и своими чарами приносила ему много добра, а он-то даже и не подозревал о ее чудесной силе. И жили они вдвоем во дворце в густом лесу. Но вот однажды случилась у этого человека беда, и он понял, что больше ему в этом прекрасном дворце не жить. «Да, – подумал он, – как же я скажу об этом моей сестренке?» И вот собрался он с духом и говорит: «Глориана – сестренку звали Глорианой, – придется нам с тобой покинуть наш прекрасный дворец и уехать в дальние края, а почему – это тайна, и я не могу тебе ее открыть». А сестренка ему в ответ: «Что годится тебе, братец, то годится и мне, потому что мы с тобой, любим друг друга. Свет велик, разнообразие украшает жизнь, завтра же я соберу свой чемодан». Так она и сделала. А почему, Олли? Потому, что она была феей и понимала все без лишних слов. И они уехали в дальние края, в новые места, построили там дворец еще краше прежнего и жили-поживали, добра наживали до конца своих дней.

      – И старая ведьма, вроде миссис Маркл, больше не досаждала им. Когда же мы поедем, Гэйб? – спросила практическая Олли.

      – Я думал, Олли, – сказал смущенный Гэбриель, оставляя свои аллегории и не без почтения поглядывая на сестру, – я думал завтра же перебраться к Кейси, чтобы захватить вечерний дилижанс на Мэрисвилл.

      – В таком случае, – сказала Олли, – мне пора ложиться спать.

      – Олли, – с укором воскликнул Гэбриель, когда крохотная фигурка исчезла за занавеской, – ты не поцеловала меня и не сказала «спокойной ночи».

      Олли вернулась.

      – Ах ты, старина Гэйб, – покровительственно сказала она, снисходя к брату с высоты своего интеллектуального и морального величия и разглаживая ручкой его спутанную шевелюру. – Милый старый Гэйб, что бы