Альбом портретов. Алексей Николаевич Зубов

пошел к двери.

      – Я рассчитываю на вашу скромность, – сказала Елена Васильевна чуть дрогнувшим голосом. Я молча наклонил голову. Усики над ее губой шевелились.

      Теперь мне приходится жить, держа язык за зубами. По ночам в моей спальне по полу ползает что-то невидимое, а недавно из раковины в туалете показался чей-то усик. Угораздило же меня быть джентльменом в наши дни!

      Я отвез наше старое трюмо, доставшееся нам еще от моей бабушки, в скупку в антикварную лавку. Этому предшествовало несколько неприятных эпизодов. Началось все как – то утром, когда, собираясь на работу, Анна красила себе губы перед зеркалом.

      – Скажи, я действительно так ужасно выгляжу или это зеркало врет?

      – Конечно зеркало, – рассеяно ответил я, – ему уж сто лет с лишним.

      – А на самом деле я красивая? Честно?

      – Лучше всех.

      Анна ушла, чмокнув меня на прощание в щеку своими мягкими и теплыми губами, а я поплелся выносить мусор. Во дворе дворник Сергей Иванович собирал опавшие листья. Увидев меня, Сергей Иванович высморкался, используя большой и указательный палец, вытер руку о куртку и протянул ее мне. Мы поздоровались и, просто чтобы сказать что-нибудь годящееся для разговора, я произнес:

      – Анна моя все фыркает, дескать, зеркало у нас старое и отражает как-то не так, а по мне так все равно.

      Произнося эту фразу, я совсем упустил из виду то, что Сергей Иванович отработал лет десять в институте оптической механики, пока их там всех не сократили, так что тема о зеркалах была ему близка и приятна. – В принципе, любое отражение света немного изменяет длину его волны, поэтому все отражения врут. Можно, конечно, так подобрать зеркала и линзы, чтобы ошибки убрали друг друга, и тогда получится реальная картина, – и он пустился в научную диссертацию.

      Я вернулся домой. Проходя через комнату, я мельком посмотрел в трюмо. Усталый благородный взгляд, мудрый лоб – я был доволен своим внешним видом. Дальше я включил компьютер и углубился в работу. Спустя час или около того мне позвонили и я включил видео. Собеседник видел меня именно таким, каким видел себя и я сам – чуть ироничным,

      достаточно интеллигентным. И тут, случайно скосив глаза, я увидал отражение этого образа в трюмо. Мне стало как – то не по себе – в трюмо отражалась рожа кретина с доверчивыми глазами, полными надежды на лучшее. Я извинился, прервал разговор и подошел к трюмо.

      Нет, все было в порядке, лицо было мое. Что же это? Показалось? Или, как говорит Сергей Иванович «ошибки убрали друг друга?» Для успокоения, я занялся осмотром и приведением в порядок лыж, хотя по календарю для них было рановато.

      Ночью, часа в три я встал. Анна спала, завернувшись по макушку в зеленое одеяло, так, что был виден только пучок волос. Но я не мог терпеть – мне нужно было взглянуть. Я подошел к трюмо, и, повернув его тихонько, чтобы отразилась кровать, включил компьютер. На кровати лежало нечто похожее на толстую гусеницу. Что за дрянь! Я взял стоящую у стены