Опасная привычка заглядывать в окна. Елена Львовна Костадинова

капризницу-музу, но газета наша выходила, и верстка ее была не хуже, а может и получше, чем у других.

      Сашка был, по его собственному выражению «весь электронный». Книги он читал, скачивая их с Интернета в свою электронную записную книжку. У него также имелась флэшка, на которую он скидывал весь объем нашей газеты, и в таком виде сдавал в типографию. Типографские его любили. Главный редактор объяснял на планерках, что, пока мы имеем такого верстальщика, мы можем не бояться сбоев в работе. Александр снисходительно наклонял бритую голову в ответ на похвалы.

      Ну, и мог ли он спуститься со своих электронных высот, чтобы повесить в нашем кабинете игрушку, да еще менять на ней плакатики?

      Оставалась наборщица Алина – длинная, плоская и томная. Но она тоже отпадала, потому что, как в нерабочее, так и в рабочее время искала себе жениха. И для такой чуши, как жирафы с плакатиками, у нее просто не было ни заинтересованности, ни времени. Ее телефонные переговоры с претендентами в мужья лишь иногда прерывались непосредственными служебными обязанностями – набором. Спасала газету лишь отличная скорость вечной невесты. Алене так не терпелось сесть за телефон, что она во мгновение ока расправлялась с набором полос.

      Жених Алины должен был быть богатым. И по тону, коим она вела свой нескончаемый телефонный матримониальный марафон, можно было без труда определить материальное положение жениха. Однажды, все, кто был в тот момент в компьютерном, замерли и бросили работу, пораженные неправдоподобно, потрясающе томным и мягким ее голосом! Мы так и стояли, кого где застал шок и внимательно слушали Алинино воркование, пока она не положила трубку и не каркнула нам: «Чего вылупились»!? Ее синие глаза затянул золотой туман, и она с чувством выдохнула: «Миллионер! На выходные летает в Париж»…

      В редакции были еще несколько журналистов, работающих на гонораре и корректор, которая приходила на один день – газетный. Но они, как и любой в их положении, чувствовали себя у нас в редакции сиротами. И, если шутили подобным образом, то в других местах.

      Была еще секретарша Зинаида, которая приемную покидала чрезвычайно редко и к себе на кофе никого не звала. О ней мы знали, что она любит выпить, закурить и попить кофе. И что этого кофе она никому не нальет.

      Вопрос о чувстве юмора и надписях оставался открытым. Правда, если вспомнить, было… Давненько уже, но кто-то в редакции вешал плакатики. Правда, шутки его касались исключительно мест общего пользования, то бишь, редакционного туалета. Примерно с неделю на двери нашего туалета красовалась табличка, набранная на компе: «Вход в Интернет». Потом табличку все-таки сняла наша ленивая уборщица. Но название прижилось и теперь о естественных надобностях мы говорили: «Схожу в Интернет». Еще через некоторое время над унитазом возникла надпись: «Не льсти себе, подойди поближе», а еще через некоторое, над тем же унитазом: «Пять секунд, помёт нормальный»…

      Мы,