Дублерша для жены. Марина Серова

объект под охраной или охрана отсутствует. Потому что охранник, способный тем не менее пресечь любую попытку нападения исподтишка или открытой агрессии, – может оказаться кем угодно. Например, тетенькой продавщицей, торгующей мороженым, или бестолковым коммивояжером, лезущим куда надо и куда не надо (очень удобная ипостась, кстати). Он может оказаться бомжом, учительницей, уличным плясуном, уборщицей, официантом в кафе и даже проституткой. Последнее, конечно, нежелательно из этических соображений, но иногда, при острой необходимости, их можно откинуть.

      Искусство маскировки и перевоплощения, оно же – лицедейство, я изучила до тонкостей и научилась перевоплощаться, работая практически на подсознательном уровне. Мне не нужно всматриваться в лицо человека и запоминать его мимику – запоминание и уподобление происходит автоматически, по годами отлаженному алгоритму.

      И вот теперь мне, выпускнице «ворошиловки», прошедшей боевую подготовку в группе «Сигма» под именем Хамелеон, задали невинный, хотя и вполне резонный вопрос:

      – Как у вас с актерской подготовкой?

* * *

      – Прекрасно! – ответила я.

      – Люблю таких, – сказал маститый кинорежиссер. – Уверенно, с апломбом, без запинки. Вот что, Женя. Вы уже достаточно посмотрели на Алину? Разглядели ее, зафиксировали, так сказать?

      – Вполне.

      – В соседней комнате в шкафу есть несколько ее вещей, которые она тут забыла, – сказал Леонард Леонтьевич. – Если вы готовы, то идите и переоденьтесь. Вы заметили, как Алина накладывает косметику? Я специально показал вам эпизод, где она делает макияж. Ведь у каждой женщины индивидуальный способ краситься.

      – Да. Если женщина – индивидуальность, а не девочка из пешеходного перехода или с обочины дороги.

      – Ну, те, конечно, – как под копирку.

      – Хорошо, я пошла.

      Думаю, мне потребовалось примерно полчаса, чтобы вжиться в образ Алины Эллер. Одевшись в ее вещи, я походила по комнате, отрабатывая походку, – у Алины она отличалась от моей большей амплитудой раскачивания бедер и манерой ставить ступни по одной линии, как будто идешь по канату. В жестикуляции Алины тоже было отличительное свойство – она кокетливо заламывает руки в запястьях и… впрочем, на словах это сложно объяснить. Балетмейстеры меня поймут.

      Дольше всего я отрабатывала мимику и манеру разговора. На макияж ушло гораздо меньше времени, буквально несколько минут, так как красилась Алина, как я отметила, смотря видео, несколько небрежно.

      Ну что же. Можно давать представление.

      Я выпорхнула из комнаты, прошла перед сразу посерьезневшим Эллером и, вскинув руку, выговорила обманчиво хрупким капризным голоском:

      – Ты знаешь, мне ка-ажется, что завтра стоит поехать к па-апе. А, Леонардик?

      – Достаточно, – резко остановил меня режиссер. И замолчал.

      Неужели этому привереде не понравилось? Тогда посоветую ему выписать Смоктуновского – пус�