Два поцелуя Иуды. Книга вторая. За что ты казнишь меня?. Аким Астров

пробавлялись.

      – Пронюхали они, что я к этому напитку неравнодушен, вот и решили поэкспериментировать. Ликер им удался знатный, редкостный, я бы сказал, ликерчик. У меня даже мысль о серьезном производстве появилась.

      – После такой рекомендации грех отказываться, – согласился Фомин и направился в столовую, отделенную от гостиной широкой аркой с тяжелой в цвет кресел занавесью. Вернулся он с хрустальным подносом, на котором стояла вазочка с горьким французским шоколадом и две рюмки.

      – Вот и правильно. Грехов у нас и так не мало. Ни к чему новые плодить, – с улыбкой произнес священник, наполняя их. – Вкуси, Артем, чудесный нектар.

      Фомин не был любителем сладких напитков, но этот ликер и вправду оказался хорош – с очень тонким, незнакомым ароматом и без приторности, присущей многим из них.

      – Что скажешь? – спросил митрополит. – Не обманул я тебя?

      – Приятный.

      – Приятный? И это все, что ты можешь сказать? – произнес священник с ноткой разочарования. – Тогда наливай себе водку, а я этим нектаром один буду наслаждаться.

      – Водки, Миша, я как-нибудь потом выпью, – сказал Фомин, демонстративно бросив взгляд на часы. – А сейчас давай о делах поговорим. Мне скоро надо быть в Думе.

      – Чем ты там занят? – с усмешкой спросил митрополит. – Не работа, а синекура.

      – Какая синекура? У нас в комитете сейчас куча законопроектов. Пахать и пахать.

      – Да брось ты! – махнул рукой митрополит. – Знаю, как вы там в Думе пашете в поте лица своего. Только от ваших дел что-то проку маловато.

      «Можно подумать, что от ваших дел проку много», – хотел сказать Фомин, но сдержался. Ссориться с митрополитом сейчас точно не стоило.

      – Зато ты, наверное, пашешь без устали. Я уж и забыл, когда ты уделял время для старого приятеля, – сказал он.

      Священник вопросительно посмотрел на хозяина дома – такого уязвленного тона он не слышал от него за всё время знакомства. А знакомство их состоялось, когда высокие должности виделись им только в мечтах.

      – Ты, я вижу, обиделся на меня, – сказал он, укоризненно покачав головой. – Зря.

      – Да я понимаю, – ответил Фомин с усмешкой. – Ты же теперь такая важная персона. Я даже удивился, что ты обо мне вспомнил. С чего это вдруг?

      – А ты не понял, о чем я тебя спросил по телефону? – с хитринкой в глазах спросил митрополит.

      – Честно говоря, не совсем. Что тебя конкретно интересует?

      – Да брось ты, Артем! Не темни.

      – Не понимаю, – произнес Фомин с максимальной искренностью, на которую был сейчас способен.

      Митрополит громко поцокал языком.

      – Всё ты понимаешь.

      – Даже, если и так, то твой интерес мне не понятен. Тем более, я не говорил тогда ни о чем конкретном.

      – Так может, пришла пора поговорить о конкретном?

      Вчерашний поздний звонок митрополита застал Фомина врасплох и очень испугал, подтвердив самые худшие предположения.