Государство Двоих, или Где соединяются параллели. Вера Андреева

на стене пещеры невидимый нам Источник. На это способны лишь десятки из миллионов. И лишь единицы из этих десятков могут выдержать разочарование (или очарование) чистым светом и отправиться ему навстречу. Такие люди покидают мир. Это вовсе не означает, что они умирают физически, хотя бывает и так. Это значит, что они, оставаясь внешне обычными людьми, уже не принадлежат этому миру. Они живут как духовные отшельники – hermits. Их целью становится путь к увиденному свету. Они, как и остальные, не знают истины, но они способны понять, что истина существует и что к ней можно идти. Главное, им дано видеть цель.

      Как только я вас встретила, я поняла, что вы – один из них, hermit. Хотя вы ещё не отвернулись от театра теней, вы движетесь ощупью, не видя света. Но всё-таки движетесь, потому что стоять на месте вам не дает ваша сущность. Вам кажется, она вас мучает, а на самом деле вы просто не понимаете, для чего она вам дана и как её применить. Hermits приходят в этот мир, чтобы менять жизнь вокруг себя. Поверьте, и вы призваны кое-что здесь изменить. Вы уже сейчас влияете на чьи-то судьбы, даже не замечая этого». «Что же именно я должен сделать?» – спросил я её, борясь с нервной дрожью. Но женщина лишь пожала плечами и улыбнулась: «Это дано узнать только вам самому. У меня же другая миссия: рассказать вам о том, кто вы есть, и о том, что ваш трудный путь не напрасен. Я даже могу сказать, что вы движетесь в правильном направлении и вам не стоит с него сворачивать».

      Мы ещё некоторое время беседовали с ней. Она сказала, что я должен научиться отличать отсветы от настоящего света, тогда можно будет узнать свой путь. Постепенно я пойму, что именно я должен изменить вокруг себя, и найду в себе силы воплотить это в жизнь. Возможно, сказала она, мне суждено ещё встретить кого-то в моей жизни, кто мне поможет в этом движении к цели.

      Мы расстались, и я отправился домой. За рулём я придумывал какое-то несуразное объяснение своему позднему возвращению. Я не мог рассказать Тане, что со мной произошло на самом деле. Это казалось слишком интимным, да и неуместным для человека в сорок пять лет. Я был растерян и мало что понимал. Несмотря на то, что эта женщина не сказала ничего особенного, у меня было довольно странное чувство, что в этот вечер то ли кончилась, то ли началась моя жизнь. Согласись, и то и другое в моём возрасте не совсем своевременно.

      Прошёл почти год. Я ждал перемен вокруг себя, но все оставалось по-прежнему. Параллельно я пытался понять, что именно следует делать, как изменить себя и своё отношение к миру. Чтобы не пропустить что-нибудь важное, я хватался за каждую мысль, за каждую идею. Всё, что ещё год назад показалось бы мне если не абсурдным, то малореальным, теперь как минимум вызывало вопрос: а вдруг это и есть мой путь? Поэтому я не мог не прощупывать почву перед каждым своим потенциальным шагом. Вопрос: где было взять время для такого «прощупывания»? Его катастрофически не хватало. И однажды, когда я особенно