Первая любовь. Юрий Теплов

лет двадцати пяти по имени Андрей. Был он худой и долговязый, и, в общем-то такой же, как и все. Сергей заводил с ним разговор:

      – Ты зачем в попы подался, Андрей?

      Тот отмахивался и скалил зубы. А Серега допытывался:

      – Из-за денег, да? – И не получив ответа, подъезжал с другого бока: – Ты хоть в Бога-то веришь?

      Батюшка опять скалил зубы, и, в конце концов, Серега прозвал его Скалозубом.

      Может быть, Скалозубу дали нагоняй за непоповское поведение, или по какой другой причине, но вскоре он обзавелся матушкой, привез со станции широкозадую Таньку-буфетчицу и остепенился.

      Я тоже собирался во время отпуска «остепениться», но то было за дождями и метелями, будущим летом.

      «Не загадывай, а то не сбудется», – сказала Дина в мой первый лейтенантский отпуск. Мы тогда были на даче ее родителей совсем одни. Сквозь занавеси на окнах просачивался лунный отсвет. На белой подушке ее лицо в обрамлении темных волос выглядело загадочным, как у Моны Лизы.

      – Ты ведь можешь потерпеть? – шепотом спросила она.

      – А ты? – тоже шепотом произнес я.

      – Побереги меня, Лёня. Для себя побереги.

      Мы не спали всю ночь. Лежали, тесно прижавшись друг к дружке. А ранним утром убрели по берегу тихой речки-чистюли Дёмы. Редкие паутинки висели в воздухе, и до кружения в голове пахли луговые цветы.

      Просигналил гудок служебной отцовской машины.

      – Мама приехала, – сказала Дина…

      Она была примерной дочерью и совсем не примерным адресатом. Конверты летели только в одну сторону. От нее я получил всего два письма. Бывали дни, особенно после командирского втыка, когда наваливалась хандра. Тогда, вернувшись со службы, мы выжирали с Серегой бутылку чемергеса. Он жаловался:

      – Изменили мы, Ленька, синим зайцам! Там, понимаешь, хоть тайга и сопки. А тут голый чер-рнозем.

      «Чернозем» звучало у него как ругательство.

      Я уже понял, что мы сваляли дурака. Мне даже приснилась однажды горная река, схваченная голубыми скалами. На самой вершине прижался к камням синий заяц. Сергей целил в него из карабина и никак не мог выстрелить. Потом заяц вдруг взвился в воздух и медленно полетел вдоль русла.

      Я описал Сергею сон, и он ни с того ни с сего сказал:

      – Возьму и вызову Ольгу.

      – Не вызовешь, – возразил я.

      – Правильно, не вызову. Тут бабья – хоть каждую ночь меняй…

      Что бы ни было накануне, Серега вскакивал в пять утра, скидывал с меня одеяло и оглушительно орал:

      – Подъё-ом!

      Мы бежали к пруду, два километра в один конец. Впереди – Сергей, за ним – я с одной единственной мыслью: «И зачем мне это?» Сергей с размаха плюхался в пруд, успевал окатить меня водой, и лишь тогда я окончательно просыпался.

      Была суббота, когда в полночь за мной примчался посыльный. Я вернулся со службы всего-то пару часов назад,