«Мастер и Маргарита»: За Христа или против? 3-е издание. Андрей Вячеславович Кураев

Конфуций и Христос

      Далекий миф – мы это понимаем, —

      Но все-таки нельзя ж, как годовалый пес,

      На все и всех захлебываться лаем.

      Христос – Сын плотника – когда-то был казнен…

      Пусть это миф, но все ж, когда прохожий

      Спросил Его: «Кто ты?» – ему ответил Он:

      «Сын человеческий», но не сказал: «Сын Божий».

      Пусть миф Христос, как мифом был Сократ,

      И, может быть, из вымысла все взято —

      Так что ж теперь со злобою подряд

      Плевать на все, что в человеке свято?

      Ты испытал, Демьян, всего один арест —

      И то скулишь: «Ах, крест мне выпал лютый».

      А что б когда тебе Голгофский выпал крест

      Иль чаша с едкою цикутой?

      Хватило б у тебя величья до конца

      В последний час, по их примеру тоже,

      Весь мир благословлять под тернием венца,

      Бессмертию уча на смертном ложе?

      Нет, ты, Демьян, Христа не оскорбил,

      Своим пером ты не задел Его нимало —

      Разбойник был, Иуда был —

      Тебя лишь только не хватало!

      Ты сгусток крови у крест

      аКопнул ноздрей, как толстый боров,

      Ты только хрюкнул на Христа,

      Ефим Лакеевич Придворов!⁷⁰

      Ты совершил двойной тяжелый грех

      Своим дешевым балаганным вздором,

      Ты оскорбил поэтов вольный цех

      И малый свой талант покрыл большим позором.

      Ведь там за рубежом, прочтя твои стихи,

      Небось злорадствуют российские кликуши:

      «Еще тарелочку демьяновой ухи,

      Соседушка, мой свет, откушай».

      А русский мужичок, читая «Бедноту»,

      Где «образцовый» труд печатался дуплетом,

      Еще сильней потянется к Христу,

      А коммунизму мат пошлет при этом⁷¹.

      Так что у Булгакова как минимум «стилистические разногласия» с советской атеистической пропагандой. Он не прочь подставить плечо анонимному автору этого послания (Есенину?) и осадить хамство «коровьего безбожия». В его домашней библиотеке была брошюра свящ. Павла Флоренского «Мнимости в геометрии» (издана в 1922 году). В ней Булгаков подчеркнул и сопроводил множеством восклицательных знаков на полях финальную фразу: «Так, разрывая время, “Божественная комедия” неожиданно оказывается не позади, а впереди нам современной науки»⁷².

      Речь идет о том, что «действующая причинность сменяется, – как и требует Аристотеле-Дантовская онтология, – причинностью конечною, телеологией»⁷³. Следствие определяет, требует свою причину. Флоренский, говоря о возможности сверхсветовых скоростей, поясняет, что они потребуют совершенно иного пространства: «Что собственно значит предельность величины 3 1010 см/сек? Это значит вовсе не невозможность скоростей равных и больших с, а – лишь появление вместе с ними трансцендентных нашему земному, кантовскому опыту, условий жизни; но это вовсе не значит, чтобы таковые условия были немыслимы»⁷⁴.

      Не знаю, насколько