Улитка. Эльга Мира

на ковер, сделав родительский баритон совершенно неузнаваемым. Только что накрашенные ногти призывали: «Не смей касаться ворсинок!» Блин! Опять перекрывать!

      – Па, обещаю – завтра точно поеду к нему. Сбрось еще раз его телефон эсэмэской.

      – Ты что, издеваешься? – возмутился отец. – Я тебе его уже два раза пересылал!

      – Ок. Сейчас, поищу, – вздохнула нехотя.

      – Дочь! Ты рискуешь нарваться на мой гнев.

      Голос стал металлический.

      В тот период родители еще верили в мое блестящее будущее и неутомимо инвестировали в него. А посему, сразу по приезду в Вену, на паркинге возле моего дома засеребрился новенький спортивный Мерседес Бенц с белым кожаным салоном. На нем я с гордостью подкатывала к любому шикарному заведению, чувствуя, как завистливые взгляды буравят мою спину. Глянцевая жизнь, будто сошедшая со страниц модных журналов – тающая в брызгах фонтанов, беснующаяся от своей блудливой пресыщенности, – была так хороша! Еще не хватало потерять все это из-за своего глупого упрямства! В конце концов, Максим Константинов – старый друг семьи. Заеду к нему, пообедаем вместе, поплачусь ему в жилетку, авось пронесет еще на месяц.

      – Уже набираю, папочка.

      Дядя Макс действительно все понял – он сам всю жизнь исповедовал принцип «гуляй, пока молодой». Большего ловеласа в родительском окружении сыскать было сложно. В свои сорок семь, оставив позади два брака, он выглядел умопомрачительно. И я бы снова, как в детстве, влюбилась в этого сексуального денди, если бы только сердце не пылало иным огнем.

      – Какой я тебе дядя! – усмехнулся он, разливая виски в бокалы со льдом. – Ну, чего тебе от меня надо? – спросил, погодя, отпивая со смаком.

      – Хотя бы месяц отсрочки. – Я игриво повела плечами.

      – Не строй мне глазки. Твой отец мне яйца оторвет.

      – А мы ничего не скажем. Я ведь могу пока стажироваться у вас в корпорации.

      – Уже все продумала?

      Хитрец недовольно вздохнул, делая вид, что по-отцовски озабочен. Но скользящий по мне взгляд искрился уж точно не родительским интересом.

      – Хорошо. Месяц беру на себя. Дальше сама выкручивайся. И жду в субботу на ужин.

      – Спасибо, дорогой дядечка Макс! – Я радостно бросилась ему на шею.

      – За дядечку ответишь. Все, беги, гулена. – Подмигнул он, мягко шлепнув ладонью по попе.

      – Однозначно! – Залилась я смехом.

      Отъезжая от пятиэтажного особняка в центре

      Вены, я с приятным зудом в душе подумала:

      – Смотрел-то он на меня с удивлением! Да, вот какая я выросла, Максим Владиславович, кот-потаскун! Помню-помню, как девять лет назад обливала подушки солеными слезами, шепча по ночам твое имя.

      У того дня был особый задиристо-эротический флер. То ли однозначные взгляды искушенного жизнью мужчины подарили ощущение вседозволенности, то ли частые встречи с Джу позволили надеяться на что-то большее. Как бы там ни было, направляясь вечером с друзьями в клуб, я, разодетая, точно кинозвезда, пребывала в полной решимости прожить на всю катушку