Последний кит. В северных водах. Ян Мак-Гвайр

добавить в нее кое-какие лекарства или же заменить их.

      – Аптечка хранится в вашей каюте. А на Клиффорд-стрит, рядом с Масонской ложей, есть аптека. Закажите там все, что вам нужно, и скажите им, чтобы отправили счет мистеру Бакстеру.

      Оба мужчины встают из-за стола. Самнер протягивает руку, и Браунли коротко пожимает ее. Еще мгновение они глядят друг на друга, словно надеясь получить ответ на какой-то потаенный вопрос, задать который вслух не решаются.

      – Полагаю, Бакстеру это не понравится, – говорит наконец Самнер.

      – Да пошел он, – отзывается Браунли.

      Получасом позже Самнер, ссутулившись, сидит на своей койке и слюнявит огрызок карандаша. Каюта его размерами не превышает детскую усыпальницу, и в ней еще до отплытия уже стоит слабый, но отчетливый запах рвоты и почему-то фекалий. Окинув скептическим взглядом медицинскую аптечку, он начинает составлять список покупок: нашатырный спирт, сернокислый натрий, настойка морского лука. Время от времени он откупоривает очередной флакончик и нюхает его высохшее содержимое. О половине снадобий он и слыхом не слыхивал: трагакант? бакаут? лондонская эссенция? Ничего удивительного, что Браунли полагает, будто его «снадобья» погоды не сделают, потому что большая часть этих, с позволения сказать, лекарств не использовалась уже во времена Шекспира, наверное. Или прежний судовой врач был кем-то вроде друида? «Настойка опия, – пишет он при трепещущем свете масляной лампы на китовом жиру, – экстракт полыни, таблетки опиума, ртуть». Много ли будет случаев гонореи на китобойном судне, спрашивает он себя. Скорее всего, нет, поскольку шлюх за Полярным кругом днем с огнем не сыскать. А вот запоры, судя по количеству английской горькой соли и касторового масла, наверняка окажутся большой проблемой. Скальпели, как он уже успел заметить, все до одного древние, ржавые и тупые. Ему придется отдать их в заточку, прежде чем приступать к кровопусканию. Как хорошо, что он захватил с собой собственные, а еще новомодную медицинскую пилу в придачу.

      Спустя некоторое время, закрыв аптечку, он толчком ноги отправляет ее под койку, где ей предстоит покоиться рядом с окованным жестью сундучком, который он привез с собой из Индии. По привычке, не глядя, Самнер громыхает его замком и похлопывает себя по карману жилетки, проверяя, на месте ли ключ. Убедившись в его наличии, он встает, выходит из каюты и поднимается по узкому трапу на палубу корабля. Здесь стоит резкий запах лака, древесных стружек и трубочного табака. В носовой трюм на канатах загружаются бочки с солониной и связки бочарных клепок, кто-то заколачивает гвозди в крышу камбуза, а несколько человек на талях поднимают на борт котлы со смолой. Мимо пробегает собака-ищейка, но вдруг резко останавливается, чтобы облизать себя. Самнер задерживается подле бизань-мачты, обозревая панораму порта и пристани. Знакомых здесь у него нет. Мир велик, говорит он себе, и он являет собой всего лишь крохотную песчинку, которой так легко потеряться в нем и оказаться всеми забытой. Мысль эта, которую в обычных условиях никак