Помечтай немножко. Сьюзен Элизабет Филлипс

я на это хотел, – сказал Боннер.

      – В таком случае я умываю руки. Похоже, ты в десять раз более сумасшедший, чем я.

      – Ты лучше ешь давай.

      Смахнув с глаз слезы тыльной стороной ладони, Рэчел откусила очередной кусок. Еще никогда в жизни она не ела такого вкусного гамбургера.

      – Тогда зачем тебе это вообще надо? – спросила она, торопливо прожевывая очередную порцию.

      – Просто хотел себя чем-то занять, а ничего лучше придумать не смог.

      – А чем ты зарабатывал на жизнь до того, как рехнулся? – поинтересовалась Рэчел.

      – Я был наемным киллером и работал на мафию. Ну что, ты уже больше не плачешь?

      – Я вовсе не плакала! А мне бы очень хотелось, чтобы ты в самом деле был киллером. Тогда, будь у меня деньги, я бы заплатила тебе, чтобы ты прикончил сам себя.

      Боннер приподнял козырек бейсболки и спокойно, без всякого раздражения посмотрел на нее.

      – Если ты и дальше будешь меня так усердно ненавидеть, мы с тобой неплохо уживемся, – сказал он.

      Не обращая внимания на его слова, Рэчел, покончив с гамбургером, принялась за жареную картошку, запихивая в рот сразу по нескольку ломтиков.

      – Слушай, а как тебя угораздило связаться с Дуэйном?

      Вопрос был задан без особого интереса, скорее всего просто от скуки, но Рэчел решила, что, поскольку Боннер не сообщил ей никакой информации о себе, ей тоже не следует откровенничать.

      – Я познакомилась с ним в стриптиз-клубе, где работала исполнительницей экзотического танца.

      – Я видел твое тело, Рэчел. Должно быть, когда там танцевала, ты была попышнее. При такой худобе ты не заработала бы даже на жевательную резинку.

      Рэчел хотела было обидеться, но тщеславия у нее совсем не осталось.

      – Девушки, которые работают в таких местах, не любят, когда их называют стриптизершами. Я об этом знаю от одной из них. Несколько лет назад мы жили с ней на одном этаже. Она каждый день ходила в салон красоты загорать под кварцевой лампой.

      – Да что ты говоришь.

      – Ты небось думаешь, что исполнительницы экзотических танцев – они предпочитают, чтобы их называли именно так – загорают нагишом? Так вот, ничего подобного. Ложась под лампу, они надевают крохотные трусики, чтобы на теле оставались белые полоски. Та девица рассказывала мне, что в этом случае, когда они в клубе их снимают, публика возбуждается еще сильнее: запретный плод кажется еще более запретным.

      – Похоже, я слышу в твоем голосе восхищение.

      – Она очень неплохо зарабатывала, Боннер.

      Гейб в ответ только фыркнул.

      По мере утоления голода Рэчел становилась все более любопытной.

      – А все-таки, чем ты занимался раньше? Только честно.

      – Да какие уж тут секреты, – пожал плечами Боннер. – Я был ветеринаром.

      – Ветеринаром?

      – Ну да, а что такого?

      По голосу Боннера Рэчел догадалась: их перемирие висит на волоске. С немалым удивлением она вдруг поняла, что этот человек