С феями шутки плохи. Кира Измайлова

что надеть к бальному платью. Подумай об этом, время еще есть. – Она встала, взметнув подолом целую россыпь звезд.

      – Я соглашусь, как только узнаю, что вы потребуете взамен, – ответила я.

      – Мне нужно равновесие, я же сказала, – обернулась Фея Ночи. – Пора… Уже светает, скоро вернутся твои домочадцы. Захочешь узнать что-то действительно важное, спроси у своей куклы, только не делай этого слишком часто!

      – Да, сударыня… – проговорила я, глядя, как растворяется сгусток темноты, только что бывший старой нищенкой.

      Чашка стукнула о ступени, и я поспешила подобрать ее. Хорошо, не разбилась, а то был бы мне нагоняй…

      Тетушка с кузиной спали чуть не до обеда, так что и я успела немного вздремнуть. Ну а потом вновь отправилась к колодцу.

      Приснилось мне или нет? Вот бы знать…

      Я с трудом крутила ворот, вытаскивая ведро, как вдруг почувствовала – он пошел будто сам собою. Скосив глаза, я увидела рядом со своими руками мужскую ладонь в кожаной перчатке.

      – Можешь отпустить, – сказал незнакомец. Он управлялся с воротом одной рукой. Потом перехватил ведро, перелил в мое и снова сбросил в колодец.

      – Благодарю, сударь, – вежливо ответила я, – но я управилась бы и сама.

      – Я понимаю, – ответил он. – Считай это проявлением уважения. Ты знаешь такие слова?

      – Сударь, вы не поверите, я даже умею читать и могу написать свое имя.

      – Тем лучше… – он вылил воду во второе ведро, поднял оба и спросил: – Где ты живешь?

      Я указала, и он двинулся в ту сторону. Обученный конь шел за хозяином, как собака.

      – Ты не спросишь, как мое имя?

      – А разве не мужчина должен назваться первым?

      – Должен, девушка, но пока я не могу, – ответил он. – Не имею права.

      – Что ж, я в таком случае называться просто не хочу. Зачем вам мое имя? Скажите просто, что вам угодно, да и разойдемся…

      Он помолчал.

      – Мой господин вчера забавы ради заговорил с тобою у колодца.

      – Я поняла и не обиделась. Да и кто я такая, чтобы обижаться на вельможные забавы, – усмехнулась я.

      – В самом деле, кто ты такая, чтобы господин посылал меня узнать, не обиделась ли ты? – ответил он. – Дело не в этом. Ты говорила с ним дерзко, но достойно, а следом подошла еще одна девица, которая очаровала его, как он выражается, раз и навсегда…

      – Но при чем тут я?

      – Господин попросил меня разузнать, что это за девица, но от меня она стремглав убежала. Должно быть, я ее напугал… И я подумал, что ты можешь знать ее имя, и ты вряд ли бросишься бежать.

      Я обернулась. Он внимательно смотрел на меня. Лет ему было… наверное, около тридцати, а может, и больше. Лицо породистое – такой профиль только на монетах чеканить! – а одет не хуже того вельможи, очень дорого, только дороговизна эта не была выставлена напоказ. Никакой негнущейся златотканой парчи и ожерелий в три ряда, наряд темный, со скудной вышивкой, сбруя у лошади тоже серебром не сияет, однако сразу видно – не простого это полета птица.

      – А что сделает