Ловушка памяти. Николай Зорин

меня умер муж.

      Нет, настроение рассказывать кончилось. Да и сил не осталось.

      – А-а, вот оно что. Понимаю. Дети есть?

      И хорошо, что нет настроения рассказывать, никакой он не чуткий.

      – Есть! Двое. Мальчик и девочка. – А ведь так могло быть на самом деле, у других ведь бывает. – Мальчик – старший, ему восемь, а дочке четыре.

      – Бедные детки! Такое несчастье! Малышка, верно, еще не понимает, а мальчику тяжко: восемь – уже взрослый.

      Тяжко! Нет, он мне совсем не подходит. Да и как могла я думать, что вот этот мужик может стать моим конфидентом? Какие у него толстые, грубые пальцы, и лицо грубое…

      И вообще нет у меня больше необходимости никому ничего рассказывать – я себе уже все рассказала.

      – Дети у бабушки?

      – Да.

      Ну, чего он прицепился? Какое ему дело, где мои дети? Скорее бы доехать!

      – И все-таки вы бы завязывали с этим делом… – Водитель пощелкал пальцем себе по шее. – Ради детей. Вы сейчас должны только о них думать.

      Ради детей. Это все – для ребенка… Скорей бы приехать! И отключиться! Как жаль, что я не взяла в баре чего-нибудь покрепче с собой…

      – Проснитесь, приехали, – опять вклинивается в мои мысли голос, – Гоголя, двадцать пять. Какой подъезд?

      – Третий.

      – Сами дойдете? Сможете?

      – Дойду. Спасибо.

      Я расплатилась и вывалилась из машины.

      – А то, может, я вам помог бы?

      – Спасибо, не нужно.

      – Ну, смотрите.

      Вот еще, была нужда в таком провожатом. Посижу пять минут на скамейке и спокойно поднимусь. А он мне без надобности. И вовсе я не спала в такси, так, на секундочку отключилась. И ноги меня уже вполне прилично держат…

      Хорошо, что ночь, – скамейка свободна: никаких бабусек-тетушек, сиди себе и сиди.

      В нашем дворе гораздо теплее, чем в парке. Впрочем, наверное, я путаю: в парке, помню, спина у меня была мокрой от пота, блузка к ней липла. Нет, не путаю, там действительно было холодно, ветрено, а вспотела я потому, что долго искала выход. Отчаялась его найти, разнервничалась и вспотела. А потом замерзла. Здесь, наверное, от дома идет тепло: за день он нагрелся на солнце, теперь двор обогревает, как печка, которую с утра протопили. Я слышала, не знаю уж когда и при каких обстоятельствах, что печка ценится по тому, как долго может держать тепло.

      Ни одно окно не светится. Все давно уже спят. И я могла бы спать. Да я и хочу спать. Надо только найти в себе силы, подняться и лечь…

      Совершенно не помню, как я вчера добралась до дому. Как жаль, что у меня нет собаки – она бы меня встречала звонким, радостным лаем. Она бы мне радовалась даже пьяной, хотя, я знаю, собаки пьяных не любят.

      «Хорошо бы собаку купить». Какая хорошая строчка! Всегда мне нравилась.

      Собака бы меня поняла. Во всяком случае, получше этого таксиста. Если бы у меня была собака, мне не пришлось бы по барам таскаться – я бы ей все рассказывала.

      Если бы у нас была собака, Максим бы не умер. Она просто не дала бы ему выброситься из окна. Вцепилась бы