Любовь психолога. Повести и рассказы. Ольга Масквина

общался с родителями или с друзьями, но чисто механически. Он как-будто бы находился за прозрачным стеклом, отделявшим его от внешнего мира. Иван никак не мог войти в этот мир обратно, да и был ли смысл возвращаться?

      Перенесённое горе, с одной стороны, отдалило его от людей. Иван понимал, что никогда уже у него не будет нормальной жизни с радостями, огорчениями, новыми впечатлениями. Он не покончил с собой, наверное потому, что в состоянии критической депрессии человек обычно не способен на самоубийство – он находится в заторможенном, полусонном состоянии, и ему просто сложно предпринимать решительные действия. А потом страдалец привыкает к горю. И хотя он понимает, что горе бесконечно, повинуясь какому-то старинному инстинкту, продолжает своё существование.

      Яны уже не было среди живых. Но она всё время находилась рядом с мужем. И Иван часто чувствовал её незримое присутствие. Она очень страдала, что оставила его одного. Её тень приходила ночью, ложилась рядом, обнимая его со спины, и шептала: «Люблю тебя, люблю.» Он почти физически ощущал её в полусне-полуяви. В темноте они были вместе. Но наступало утро, он просыпался и понимал, что её нет. Сердце Ивана заходилось от боли и разочарования. Десятки раз, снова и снова, Иван переживал свою потерю: просыпаясь утром, обнаруживал, что опять обманулся. Это нестерпимо мучило его. Но что делать – он не знал.

      Иван работал психологом в поликлинике при огромном заводе, в котором когда-то начинала свою трудовую деятельность его жена. Горе не озлобило его, не сделало равнодушным к чужим проблемам. Наоборот, он стал более внимательно и вдумчиво слушать своих пациентов, проникаться их чаяниями и пытаться помочь, насколько это возможно, отдавая им частичку себя. Через некоторое время он «дослужился» до заведующего отделением и проводил на службе как можно больше времени, не очень стремясь в свой опустевший дом.

      Иван, конечно же, пытался общаться с женщинами. По крайней мере, заставлял себя это делать. Женщины оказались очень странными и непонятными существами. Самки не были добры или бескорыстны. Весёлость характера и ум также являлись величайшей редкостью. Даже просто разговаривать с девушкой иногда стоило ему недюжинного труда – женский эгоизм и замысловатые «брачные игры» перебарывали все положительные моменты. Он утомлялся и впадал в тоску. Женщины не могли быть просто друзьями. Почему-то они всегда хотели войны или борьбы, власти над мужчиной, полной его капитуляции и подчинения. А Иван был достаточно свободолюбив, и осуждал «крепостное право». Нет, не так – он, может быть, и согласился бы признать себя побеждённым и покорённым, и не претендовать на первенство в паре, но где встретить достойную женскую особь? Подчиняться существу глупому и недалёкому было, скорее, аморально, чем логично. Приходилось с прискорбием принять, что он совершенно не знал, как можно применить для собственного блага женскую часть населения.