Вечна только тьма. Из пыли времен. Павел Александрович Васильев

лезвием, сжатому в лапе, струился влажный багрянец.

      Зверь резко подался вперед, из раскрытой пасти вырвался низкий утробный рык, и эхо вторило громогласным ревом.

      Ранна сдавила Литу в объятиях, прижимая голову дочери и закрывая ей второе ухо ладонью, но звук бился в камни, дробился на отголоски и не желал затихать.

      И вместе с ревом, огибая Зверя, в тронный зал ринулась «черная лавина»; первые хищники напоролись на сталь; рык потонул в кличе стражи: «Гарет Ингур! [Хранить Короля!]» Воздух взвыл, замелькали клинки, сея кругом багряную росу. И «алый барьер» прогнулся, заключая противника в полукольцо.

      Хищники напирали бездумно, черные тела оседали на гранитный пол, но клостенхемская сталь с трудом одолевала жесткую иссиня-черную шерсть. Лезвия скользили, словно по камню, и лишь острие пробивало живую броню. А волнистые логмесы [двуручный меч с волнистым лезвием] в мохнатых лапах, напротив, порхали, словно невесомые – умения в ударах явно не доставало, но сила сглаживала недостаток с лихвой. И помимо «двуручников» в ход шли когти и зубы.

      Перепонки рвались от лязга и рева. Ноги воинов начинали поскальзываться. Стена мечей медленно, но отступала, тут и там на полу оставались алые плащи. И все же хищники падали в большем количестве, чернели на граните аспидными «лужами»… Но сквозь проем вливались все новые. Рвались вперед, перемахивая через тела, и оседали пронзенные сталью… Но клинки Охотников не всегда успевали освободиться от плоти. И полуторные маскаты [полутораручный меч] стражей застывали в мертвых руках… Ледари не пройдут стороной, Дочерям Войны будет кого вести в Имале…

      Краин хмуро стискивал зубы, костяшки белели на рукояти. Ни один из его теалара [тактическая единица войска, 12 воинов] не двинулся на помощь: у них другая задача. За спиной женщины и дети. И скоро все они потеряют отцов и братьев, а самый старший мужчина будет десяти витков от роду… Им нужно время, чтобы уйти. И именно для этого живут, а сейчас и умирают, воины!

      Вот только… Идти некуда. Хемингар объят пламенем, и зарево, возможно, увидят, не то что Смертные на Равнине, но и Перворожденные у подножья Южного Предела… Но помощь не придет. Женщины и дети останутся сами по себе, последние из Свободных Охотников… Но идти им все равно некуда…

      «Черная лавина» расступилась, пропуская вожака. Один рывок, и Зверь налетел на стену мечей, но не пал, как многие до него. Логмес мелькнул гулким росчерком, два клинка отскочили в сторону, и когтистая лапа, вырвав воина из строя, отбросила за спину. А волнистый «двуручник», свистнув дугой и звонко лязгнув, разрубил еще одного стража.

      Зверь не задерживаясь, отшатнулся, выдергивая клинок и принимая на сталь два маската. Свободная лапа вынырнула из-под меча, и когти впились в мягкое горло, кровь плеснула на шерсть; и «черная лавина» за спиной поглотила очередной алый плащ. Но в отличие от собратьев Зверь не упивался кровью,