Корсары Мейна. Виталий Гладкий

себе шею, однако ноги Микиты сами находили удобные места, и он не отставал от Тимка, который летел вперед как на крыльях.

      Пришла Ядвига; Тимко сразу узнал ее по легким быстрым шагам.

      – Пани Ядвига! – сказал он официальным тоном. – Я привел к вашему отцу лекаря, как договаривались.

      Услышав голос Тимка, девушка тихо вскрикнула, но взяла себя в руки и приказала привратнику:

      – Открывай!

      Калитка в воротах распахнулась, и спудеи оказались во дворе усадьбы. Собаки окружили Тимка, сильно смутив Дегтяря, но, получив по кусочку мяса, отстали от визитеров. Ошеломленный привратник, который испугался, что меделяны могут порвать лекаря и его сопровождающего, приготовился на них прикрикнуть, да так и застыл с открытым от изумления ртом.

      Спудеи вслед за Ядвигой зашли в дом и очутились в просторной светелке, обставленной не то чтобы пышно, но приятно. И мебель, и домотканые коврики на полу, и другие вещи были местного производства – за исключением большого венецианского зеркала в резной раме и нескольких парсун, писанных маслом польскими художниками, – но их делали хорошие мастера, поэтому обстановка светлицы радовала глаз и приносила эстетическое удовольствие, по крайней мере Тимку – точно. Ему казалось, что он попал в родной дом, а присутствие Ядвиги и вовсе было ему как елей на душу.

      – У отца только что случился приступ, – устало сказала девушка. – Он отдыхает, и вам придется подождать.

      – Ядзя! Кто там? – вдруг раздался мужской голос; он доносился из приоткрытой двери в покои хозяина дома.

      – Отец, это… – Ядвига вопросительно глянула на Тимка, и тот кивнул. – Это лекарь… и его помощник.

      – Пусть войдут…

      Взору спудеев открылась безрадостная картина. Тыш-Быковский когда-то был крупным, дородным мужчиной, но теперь перед ними на смятой постели лежала его тень – изможденное худое тело, бледное лицо с запавшими щеками, всклокоченные седые волосы, темные глаза с лихорадочным блеском.

      – Вы кто? – устало спросил шляхтич.

      Микита какое-то время молча присматривался к нему, а затем решительно шагнул вперед и ответил:

      – Не важно. Вы хотите выздороветь?

      – Надеюсь, пан не смеется над больным человеком…

      – Ни в коей мере. Просто некоторые хворые покорно сдаются на милость судьбы и не видят смысла бороться за жизнь. Таких людей лечить очень трудно, если не сказать – невозможно.

      – Я готов землю зубами грызть, но выздороветь! У меня семья, дети… как им быть без меня?

      – Что ж, надеюсь, у вас хватит силы воли выдержать то, что вам предстоит…

      Микита достал из сумки, которая висела у него на боку, небольшую медную миску, две черные свечи, бутылочку с настойкой янтарного цвета и какие-то травки.

      – Панна, – обратился он к Ядвиге, – пусть мне принесут горячей воды и мыло для омовения рук, а еще кувшин холодной, из колодца.

      Ядвига убежала.