Воспитание элиты. Владимир Гурвич

неожиданно, хотя у каждого эта неожиданность проявляется по-своему.

      – Что ты все-таки собираешься делать? – вдруг поинтересовалась Катерина в самом конце обеда.

      Хотя над ответом на этот вопрос Батурин думал постоянно, он вдруг понял, что не знает, что сказать.

      – Работа курьером – это, в самом деле, необычно и оригинально, – продолжала жена, – но всему должен быть предел. Если человек оригинален всю жизнь – это в какой-то момент становится не оригинальным и скучным. Разве не так?

      Батурин вынужден был мысленно признать правоту Кати. Она права, долго тянуть с его курьерством у него не получится, уже скоро надо будет завершать эту эпопею. Иначе их отношения вернутся на прежнюю точку замерзания, с которой они с большим трудом соскочили.

      – Я с тобой согласен, – произнес он, – но ты должна понять: нужно время, чтобы оглядеться. Нас постигла неудача, а это всегда самая невыгодная позиция для нового старта.

      – Неудача постигла в первую очередь тебя, милый, – уточнила Катя. – Я играла в этой авантюре только роль заднего плана.

      – Неважно, но ты в ней участвовала.

      – К сожалению.

      – Кто знает, возможно, это лучшее, что мы с тобой сотворили.

      – Если это даже так, то боюсь, это станет понятным миру еще не скоро.

      – Наука требует жертв.

      – Требует, но почему-то жертвой становиться совсем не хочется, – парировала Катя.

      – Не хочется, мы же не христианские мученики, – согласился Батурин. – Но знаешь, я долго думал, в чем смысл психологии?

      – Горю желанием узнать.

      – Это способность человека понять свое предназначение и на этой основе подчиниться своей судьбе. Когда это удается, психология становится не нужной, все происходит само собой.

      – Интересная мысль, – не очень охотно согласилась Катя. – Только не всегда легко понять, что именно эта судьба является твоей. Особенно тогда, когда она требует жертв, подчас очень больших. В этом мне кажется уязвимость твоей теории.

      – Полной уверенности никогда не бывает. Жизнь специально создает зазор неуверенности. Мне кажется, это делается для того, чтобы оставлять в человеке сомнение. Нормальной личности оно необходимо, это возможность для переоценки. Многие задавливают ее в себе, в этом заключается их главная ошибка.

      Катя вздохнула.

      – Я знаю, дискуссировать с тобой бесполезно, ты всегда победишь в споре. В студенческие годы меня это твое качество восхищало. Но тогда я не могла предположить, что когда ты выйдешь на самостоятельный путь, эта твоя способность будет приносить тебе одни неприятности. А заодно и мне, коль я связала свою жизнь с твоей. Как бы нам разрубить этот гордиев узел?

      Батурин какое-то время молчал. Все же Катя, если и не поставила вопрос ребром, то ясно намекнула ему, что это может случиться в любой момент.

      – Не спрашивай меня об этом хотя бы некоторое время, я все равно не смогу на него ответить, – произнес он.

      – А потом?

      – Меня