Судьбы дорога. Леонид Васильев

запаса Воробейчик по вашему приказанию прибыл.

      Морщинистое лицо военкома разгладила улыбка, он встал и подал руку:

      – Здравствуй, Анатолий Владимирович, рад тебя видеть, но со званием ты ошибся.

      Старлей от неожиданности заморгал.

      – Да-да, – повторил военком, при этом он, открыв дверку сейфа, достал сверток и через мгновенье на плечах Воробейчика, сверкая позолотой, оказались погоны капитана. – Теперь ты, Анатолий, капитан запаса.

      – Служу Советскому Союзу, – поблагодарил капитан.

      – Но это еще не все, – военком снова открыл дверку, достал коробочку, и перед глазами капитана темно-малиновым блеском, обрамленный золотыми гранями засверкал боевой орден Красной Звезды, – Родина героев не забывает, – улыбнулся подполковник Бородин.

      Воробейчик встрепенулся, хотел выразить слова благодарности, но военком его остановил:

      – Полноте, Анатолий, перед тобой просто Василий Иванович, как говорится: Слуга царю – отец солдату.

      Бородин в третий раз открыл сейф и, достав коньяк, посмотрел на сияющего капитана.

      – По традиции звездочки и награду полагается обмыть. Он наполнил стакан золотистой жидкостью, и, опустив в нее орден, предложил выпить до дна.

      Капитан осушил стакан, облизал мокрые концы звезды.

      Хозяин кабинета предложил катулечку лимона, на что награжденный отвечал:

      – Спасибо, я после первой не закусываю.

      Подполковник, округлив глаза, хохотнул:

      – Это по-нашему!..

      – Спасибо, Василий Иванович, эта награда, как бальзам для сердца.

      – А какие теперь песни поет молодежь на войне? В наше время самой популярной была – Катюша, – подсев к капитану, поинтересовался военком.

      – Песни поют разные, конечно во время затишья, в основном под сопровождение гитары. Композиторов и поэтов в войсках хватает.

      – А ты, сынок, спой, можешь ведь?

      – Смогу, – скромно улыбнулся Анатолий, – но без инструмента непривычно.

      – А ты пой, ведь и в походе не всегда бывает музыкальный инструмент.

      Разрумянившийся и повеселевший капитан, отложив трость, сначала заговорил стихами:

      Вот пришел нормальный парень —

      Пострелял? Ну, будь здоров,

      Но куда же с костылями?

      В черноту афганских снов?

      Замешав всю боль на водке

      За упавших, за живых,

      В коммунальной комнатенке

      Девять метров на троих…

      Анатолий, закончив чтение и, глянув на задумчивого военкома, тихо сказал:

      – А сейчас я спою нашу песню.

      Лютое солнце над Кандагаром

      Мертвою хваткой вцепилось в поля.

      Наша колонна окутана жаром:

      Семьдесят – выше нуля.

      Лица как маски под солнцем и пылью,

      Через одежду жжет тело броня.

      Смешаны гранью меж бредом и былью:

      Семьдесят – выше нуля.

      К бою, и пекла