Солнце над лесом (сборник). Леонид Васильев

необжитая тайга. Солидно шумел сосновый медноствольный бор. Раньше в эту глухомань забирались только охотники.

      Конечно, современной техники в те времена быть не могло, в лесу звенели лишь двуручные пилы «тяни-толкай», стучали острые топоры да слышалась разноязыкая речь ко всему привычных, выносливых мужиков.

      Построили пекарню, магазины, булочную, столовую, баню, школу, фельдшерский пункт, клуб и другие объекты соцкультбыта. Строительство велось широкомасштабно, но со всех сторон его окружали торфяные болота да ручьи. Места не хватало. Поэтому «география» поселка сложилась из нескольких частей. Образовались Химики, там жили сборщики смолы-живицы, Жареный бугор, Черемушки.

      Лесоучасток строили плотники из Вятки. Ими командовал прораб Федор Ухов, он же построил уютный домик Тебелеву Ивану. А плотниками из деревни Анчутино руководил Дружинин Иван Тимофеевич.

      Хорошо работал ОРС – отдел рабочего снабжения. Из Юркино вагонами привозили продукты питания. Орсом заведовали Протасов Геннадий Иванович и его бессменный зам Смаилов Рустем Смаилович.

      В Карасьярах не только хлеб выпекали – на всю округу славились ароматные, румяные булки Головуниной Евгении Ивановны.

      Первоначально бревна трелевали лебедками, перевозили лошадьми, позднее появились газогенераторные тракторы КТ-12, затем более мощные дизельные, а кряжевали лес уже бензопилами. Мирная трудовая жизнь радовала, каждодневно из делянок лесоучастка катились вагоны отборного леса к месту сплава, к реке Ветлуге.

      Отец мой, Михаил Васильевич, работал на вывозке древесины. Он один закатывал концы бревен сначала на основные сани, затем на подсанки. Раньше я не придавал значения тому, как родитель управлялся с тяжелыми бревнами в диаметре до сорока пяти сантиметров да длиной более четырех метров. Сейчас за такое мужики не берутся, грузят кранами. И была у отца лошадь-тяжеловес по кличке Ветка. В детской памяти моей осталась эта труженица огромного роста, с мохнатыми ногами, челкой на голове и добрыми лиловыми глазами.

      Помню, отец говорил, что народу в поселке было много, более двух тысяч человек. В числе жителей поселка было немало депортированных крымских татар, поляков. Приходили сюда к родственникам и землякам освобожденные из сталинских лагерей узники, бледные, с потухшим взором, да и жили они недолго…

      По выходным дням из погребов выкатывали бочки с холодным пивом. Народ гулял. Под ярким солнцем заливались тальянки, а вечером слышались томные, сердечные страдания балалаек.

      С тех пор много топоров поломано, прошли десятилетия. Юбилей поселка совпал с моим. Этот исторический период прожитых лет оставил много воспоминаний. Все стареет, все меняется, и теперь, глядя на то, что осталось от былого, память моя бередит душу болью. Не дает покоя. Хочется напомнить о Карасьярах словами поэта:

      Деревенька Карасьяры

      Умирает не спеша.

      В ней – все русские кошмары,

      В ней – вся русская душа.

      Зарастают огороды,

      Позаброшены дома,

      Не