Сердцедер. Борис Виан

трижды отец, – объявил Жакмор.

      – Тройняшки? – удивился Ангель.

      – Двойняшки и один отдельно, – уточнил Жакмор. – Он вышел вслед за ними. Это признак сильной личности.

      – А как она? – спросил Ангель.

      – С ней все хорошо, – сказал Жакмор. – Скоро вы сможете ее увидеть.

      – Она очень злится на меня. Даже заперла, – сказал Ангель. – Хотите что-нибудь выпить? – предложил он приличия ради и с трудом поднялся.

      – Спасибо, – поблагодарил Жакмор. – Не сейчас.

      – А вы здесь какими судьбами? – спросил Ангель. – Приехали к нам отдохнуть?

      – Да, – ответил Жакмор. – Думаю, мне у вас будет неплохо, раз вы сами предлагаете.

      – Нам просто повезло, что вы оказались рядом, – сказал Ангель.

      – А врача здесь нет? – поинтересовался Жакмор.

      – Меня заперли, – пояснил Ангель. – Я не мог ничего сделать. Всем должна была заниматься девушка с фермы. Она такая отзывчивая.

      – А-а… – протянул Жакмор.

      Они замолчали. Жакмор почесал бороду растопыренной пятерней. Его голубые глаза блестели на солнце, заплывшем в комнату. Ангель внимательно рассматривал гостя. Психиатр был одет в костюм из очень мягкой черной ткани – облегающие брюки со штрипками и длинную, зауженную в плечах куртку, застегнутую до подбородка. Черным лаком отливали кожаные сандалии, а в проруби воротника плескались лиловые воланы сатиновой сорочки. Психиатр был безумно прост.

      – Я рад, что вы здесь останетесь, – произнес Ангель.

      – Теперь можете зайти к жене, – предложил психиатр.

      VI

      Клементина не двигалась. Она лежала на кровати, уставившись в потолок. Два младенца – справа, третий – слева.

      Сиделка уже прибрала в комнате. Солнце беззвучно переливалось через подоконник; окно было открыто.

      – Завтра нужно будет отнять их от груди, – сказал Жакмор. – Не может же она кормить сразу троих, а так получится быстрее, и она сохранит красивую грудь.

      Клементина зашевелилась, повернула голову и метнула в их сторону колючий взгляд.

      – Я буду кормить их сама. Всех троих. И это не испортит мою грудь. А если испортит, то тем лучше. Во всяком случае, у меня больше нет желания нравиться кому бы то ни было.

      Ангель подошел поближе, протянул руку, чтобы погладить ее, но она резко отстранилась.

      – Хватит, – отрезала она. – Я не хочу начинать все сначала.

      – Послушай, – прошептал Ангель.

      – Уходи, – устало произнесла она. – Я не хочу тебя видеть. Мне было очень больно.

      – Тебе не лучше? – спросил Ангель. – Смотри… Живот, который тебе так мешал… У тебя его больше нет.

      – Вас перетянули пеленкой, – добавил Жакмор, – когда подниметесь, и следа не останется.

      Клементина напряглась и чуть приподнялась. Она заговорила низким свистящим голосом:

      – Значит, я должна чувствовать себя лучше, да?.. Ага… вот так, сразу… с разорванным животом… с перекошенным позвоночником… с развороченной поясницей… со