Республика воров. Скотт Линч

ее! – от крупных неприятностей?

      Всю дорогу до Сумеречного холма Бет молчала, а потом, прежде чем Локк сумел найти предлог и заговорить с ней, скрылась в туннелях, ведущих к склепам домушников, куда ему входить не позволялось.

      Всю ночь он провел в унынии, не обрадовавшись даже ужину, заработанному своими ловкими пальцами, – злился он не на Бет, а на себя, за то, что чем-то ее обидел.

9

      Теперь, когда в жизни Локка, кроме радостей воровства и тягот повседневного существования, возникло еще одно пристрастие, ему стало казаться, что внезапно удлинившиеся дни тянутся как никогда медленно.

      Он не расставался с мыслями о Бет. Она являлась ему во сне – волна кудрей, выпроставшись из-под косынки, золотилась под солнечными лучами, которые пробивались сквозь зеленый полог парка Мара-Каморрацца. Во сне кудри почему-то были не крашеными, а ярко-рыжими, от кончиков до самой макушки. После этих волшебных видений он просыпался, охваченный глубоким, отчаянным разочарованием, и лежал в темноте, борясь с загадочными чувствами, которые прежде его не донимали.

      Он должен был ее увидеть – любыми способами.

      Поначалу он надеялся, что раз уж его в наказание заставили работать с недотепами, то Бет будет постоянно за ним приглядывать. К сожалению, в замыслы Воровского наставника ничего подобного не входило. В конце концов Локк сообразил, что на случайную встречу с Бет надежды не осталось, а значит, придется подсуетиться самому.

      К нарушению привычного распорядка он подошел с опаской – это было чревато большими неприятностями, особенно для тех, кто, как Локк, влачил бесправное существование на самой низшей ступени в иерархии Сумеречного холма. И все же он начал бродить по склепам и туннелям огромного подземелья в надежде на встречу с Бет. Над ним глумились и измывались скучающие старшие дети, но Локк покорно сносил насмешки, оскорбления и побои, свято соблюдая оба правила выживания. В его жизни появилась цель, и синяки он воспринимал как награду.

      Младшие дети-уличники (то есть практически все) спали вповалку на земляном полу в галерее склепов, по нескольку десятков в каждом. Теперь, укладываясь спать, Локк отчаянно перебарывал дремоту и напряженно вслушивался в шорохи и шуршания в туннелях, по которым домушники уходили по своим загадочным ночным делам.

      Прежде он всегда устраивался на ночлег в относительной безопасности – либо поближе к середке, либо у стены, – но теперь начал ложиться с краю: хоть это и было рискованно, но позволяло заметить любое движение в туннелях, где каждый осторожный шаг и каждая скользнувшая тень могли принадлежать ей.

      Как он не исхищрялся, особых успехов так и не добился. Пару раз он видел ее за ужином, но она с ним заговаривать не стала и ловко притворилась, что вообще его не замечает. Она все время находилась в окружении своих приятелей-домушников или в компании старших уличников, и Локк хорошо понимал, что, дерзнув обратиться к ней первым, совершил бы непоправимую, последнюю в своей жизни ошибку. Поэтому он ограничился тем, что выслеживал