Мир Стругацких. Рассвет и Полдень (сборник). Александр Громов

было чем себя занять.

      О коммуне помечтать!

      Про них столько всякого рассказывают… Взрослые, кто великий пожар в Курше пережил, лишь головами качают – видано ли, городские в самую глухомань скопом ринулись! И не от голода спасаться, как в гражданскую, а дома строить, скотину разводить. Там не колхоз, совсем другой порядок. Конечно, живут небогато, но весело, с огоньком. На рынок выезжают торговать – с колхозниками наравне, теперь это свободно. Бывает, и оттуда кто сбежит, соскучившись по уюту и асфальту, но взамен другие приезжают.

      Они там, в коммунах, выдумщики – свой театр устроили, по деревням с представлениями ездят, так здорово! И под гитару поют, как туристы.

      У коммунаров своя школа с радио, учитель им дает уроки прямо из Рязани. Учеников всего десяток, зато дом под школу – самый лучший, весь внутри картинками украшен. Есть врач и медсестра с машиной, они и по деревням ездят, если вызовут, а не справятся – вызовут санавиацию.

      А еще все они трезвые, будто сектанты. Даже курят в отведенном месте, где железный бак с песком.

      Кто у них бывал, особенно из молодых, так сразу говорят: «Хочу в коммуну». Но там строго, берут после собеседования, решают на общем собрании и требуют, чтобы имел профессию. Хоть плотником, но будь.

      И что самое чудное, чего старшие понять не могут – коммунары принимают к себе сами, ни в каком райисполкоме разрешения не спрашивают!

      – Курша-первая, десять минут стоянка! – выкрикнула в вагон проводница.

      Шумно засобирались туристы, встала и Маша, вскинув на плечо дужку с авоськами – ей пересаживаться на Чарусский, а ученому прямиком ехать, через Голованову Дачу.

      – До завтра, Борис Янович! Я обязательно приеду.

      – Поспешишь – и к завтраку успеешь, – улыбнулся тот приветливо.

      На этой станции Маше нравилось, но впереди Курша-вторая. Или третья, потому что вторую пожаром смело. Уж почти тридцать лет миновало, а мама, проезжая Куршу-2, крестится и молитвы шепчет. Иной раз и всплакнет. Ее-то вывезли, а дед с бабушкой в огне остались.

      Там украдкой поднимешь глаза – среди молодых деревьев нет-нет да проглянут мертвые осины – с них спала кора, они светят тусклым белым серебром. И ветви тянут.

* * *

      Не доезжая разъезда, где надо сойти – до Обороны от узкоколейки пара километров, – Борис вышел в тамбур, дождался, пока мужчина с Первомайского кордона выкурит самокрутку, и достал радиофон.

      Удобная вещь – помещается в ладони, весит меньше пачки масла, зато через базовую станцию в Туме вмиг соединяется с Москвой. Есть модели потяжелее, их ставят на машины милиции и «Скорой помощи», но коммунарам выделяют самые компактные. Кто передовой, тому и осваивать передовую технику.

      – Добрый день, Виталий Федорович. Это Лозовский.

      – Рад слышать, Борис Янович. Уже дома?

      – В двух шагах. У меня новости. Похоже, наши раскопки увенчались.

      Молчание. Виталий Иванов был говорун, но если начальник поискового отряда сказал «увенчались», даже такой сперва примолкнет.

      – Конкретно,