Мир Стругацких. Рассвет и Полдень (сборник). Александр Громов

как единое целое, – постепенно развивал Леонид свою мысль. – Без взаимодействия державы не смогут ответить на угрозу извне. Надо объединить усилия и выйти в космос с оружием.

      – У вас есть какие-то подозрения насчет внешних сил?

      – Факты. У вас они тоже есть. Обменявшись, мы станем больше доверять друг другу.

      Ну вот, наконец-то. Как и полагал Кеннеди, «решение кубинского вопроса» было лишь предлогом для серьезной деловой беседы тет-а-тет. И первый шаг к сближению сделали комми.

      «Раз они пошли навстречу – значит, сильно встревожены. А мы?.. Господи Иисусе, да я просто стараюсь не думать, что за нами следят сверху, как за цыплятами в коробке!.. Совсем не то ощущение, как «ходить под Богом». Если быть откровенным, я – президент курятника. Спасибо, что не назначенный».

      – Мы готовы к позитивному ответу, – осторожно отозвался Джон.

      «Третий срок мне явно не сужден. Пусть братец счастья попытает. У него, по крайности, нет шрама на пол-лица. Да и преемственность в делах он обеспечит».

      Ему живо представилось, какая буря поднимется в Штатах, стоит ему заговорить о совместном проекте с Советами: «Зачем мы опять выбрали этого ирландца, бабника, сына бутлегера, меченного, как Аль Капоне? Зачем промазал стрелок в Далласе? А мы-то плакали от жалости и умиления, когда Кеннеди шамкал нам с трибуны челюстью, сшитой проволокой!.. Долой предателя! Комми и католики – дети сатаны!»

      «Интересно, – подумал он, покосившись на Брежнева, спокойно курившего свою короткую сигаретку. – Он старше на десяток лет, а ведь мы оба фронтовики с одной войны… Оба ранены в челюсть – он нацистами, а я…»

      Вспомнилось, как его на каталке везли в госпиталь. Залитый кровью, едва ворочая языком, он отдавал распоряжения, совсем не уверенный, что его понимают: «Передайте Бобу… ордера на арест управляющих Федерального резерва… это их рук дело… я приказываю – не пускать ко мне Жаклин». Пришлось повторить приказ письменно. Тот мятый листок из блокнота, с каракулями и бурыми пятнами, когда-нибудь окажется в музее, в отделе «Славная революция Кеннеди».

      «…и оба мы выжили, хвала Всевышнему. Значит, мы нужны Ему. Ты одолел Хрущева, я – ФРС. У нас получилось. Что ж, Лео, попробуем еще разок? Сыграем рок в этой дыре?»

      – Когда у вас это началось? – спросил он напрямик.

      – В пятьдесят шестом. В Таджикистане. Тогда я возглавил оборонный сектор, а затем космическую технику. Нужен был человек с военным опытом… Если вы полагали, что ракеты предназначены только для вас – вы ошибались.

      Джон покивал, стряхнув сигарный пепел в темноту. Да, Советы долго маскировались. Умельцы.

      – Для нас это был сорок седьмой. Розуэлл, в Нью-Мексико.

      – Наслышан. Не все удалось скрыть? – Усмешка Брежнева выглядела добродушной.

      – В свободном обществе секретность – дело сложное. Они… возвращались?

      – Нет. Но теперь ждать их придется всегда. Ждать и готовиться.

      Внизу Гавана вяло мерцала редкими желтыми огнями, а вдали над морем разливалось могучее и необъятное сияние, предвещавшее восход солнца.

* * *

      Зафырчал маленький