Русская нация, или Рассказ об истории ее отсутствия. Сергей Михайлович Сергеев

и у их тиунов старосте и целовальников; а без старост и целовальников суда не судити» (ст. 62). По Судебнику, дворский староста и целовальники должны подписывать судные дела, хранить копии судебного приговора, скрепленные печатью наместника и подписью дьяка. Воспроизвел это положение позднее и Судебник 1589 г., где определялось решающее слово выборных людей в подтверждении истинности судебного решения: «А скажет целовальник и судные мужи, что суд не таком был, и руки, скажут, не их у писма, и по тому судному исцев иск взятии на судье, а в пене, что государь укажет» (ст. 123).

      Проведение земской реформы лучше всего можно проследить на Севере, где черносошное землевладение сохранилось гораздо дольше, чем в Центре. В 1530—1540-х гг. на Двине наместники, видимо, вовсе отсутствовали, и управлялось Подвинье выборными – сотскими и головами, среди коих мы видим уже упоминавшегося в этой главе богача Василия Бачурина. Определенно можно сказать, что здесь инициатива реформы шла не только сверху, но и снизу. Теперь волостной мир должен был участвовать в выборе голов (старост), земских судей всех ступеней (волостных, становых, всеуездных). Компетенция земских учреждений была весьма широкой: наблюдать за промыслами, торговлей, вершить суд по всем делам. Высокое общественное положение выборных очевидно из шкалы бесчестья Судебника 1589 г.: земским судьям, судейским целовальникам, церковным и губным старостам устанавливалось по 5 руб. бесчестья, то есть в 5 раз выше, чем пашенному крестьянину, двухрублевое бесчестье полагалось сотскому.

      Высшим органом волостного самоуправления был сход. Он не являлся собранием всех волощан, как правило, на нем присутствовало не более их половины, а чаще всего одна пятая или даже одна шестая. Главное место там занимали богатые крестьяне – члены их семей из года в год, из десятилетия в десятилетие всегда присутствовали на сходах. Как показал Н. Е. Носов, большинство «земских голов», избранных в результате реформы, чью генеалогию удалось проследить, принадлежали к хозяйственно-социальной элите волостных миров.

      Одновременно с развитием местного самоуправления формировались и центральные правительственные органы – приказы (Посольский, Поместный, Разбойный и т. д.).

      Все вышеперечисленное дает весомые основания для того, чтоб оценить реформы 1550-х гг. как реальную альтернативу принципу Москвы или хотя бы как его серьезную корректировку. Очень хорошо описывает суть альтернативы 1550-х Б. Н. Флоря: «Если до этого времени Русское государство было патримониальной (вотчинной) монархией, при которой государство рассматривалось как родовая собственность (вотчина) государя, а власть находилась в руках тех лиц, которым передавал ее государь, то в 50-е годы XVI века был сделан важный шаг на пути к созданию в России сословного общества и сословной монархии. В таком обществе сословия представляли собой большие общности людей, не просто отличавшиеся друг от друга родом занятий и социальным положением, но обладавшие своей внутренней организацией