Соломея и Кудеяр. Александр Прозоров

из головы не идут, – признался Василий. – Так поцеловать их хочется, прям мурашки по спине.

      – Когда ты на смотринах прошел мимо меня, я решила, что все, больше не увижу. Аж сердце замерло, – ответила признанием на признание Соломея.

      – К каждой, кто пришла, прилюдно уважение проявить следовало… – сказал княжич, не отрывая глаз от ее лица. – А ужо потом избранницу указывать. Иначе обиду причинить можно.

      – Твой отец знал, что ты выведешь меня?

      – Ты моей стала с того мига, как я губы твои увидел. Не знаю чем, заворожили… Ай, – княжич вдруг тряхнул головой, отступил, покрутился. – Горчак сказывал, где-то тут курица запеченная спрятана и мед. Дабы мы не оголодали.

      Соломее стало обидно, что ее променяли на курицу – однако княжич уже опять смотрел на нее.

      – Так ты меня поцелуешь? – спросила она. – Теперь можно.

      Василий медленно приблизился и, глядя девушке в глаза, развязал пояс сарафана. Юная жена подчинилась его желанию и вскоре оказалась пред мужем совершенно обнаженной. Княжич сделал шаг назад, любуясь совершенной красотой, потом подхватил на руки и отнес на бугристое шуршащее ложе. Его ладони скользнули по телу девушки, лаская и познавая, порождая новые, странные и приятные чувства. Глаза же продолжали смотреть в самые зрачки, пока наконец Василий не наклонился к столь желанным губам и не впился в них поцелуем. Не тем целомудренным прикосновением, каковое случилось в церкви, а жадным, долгим и страстным, увлекая юную Соломею в сладкую бездну новой жизни.

* * *

      Утром хлопотливая Заряна, наряженная в новый сарафан из синей бумазеи, старательно расплела хозяйке косу и превратила ее в две, вплетя подаренные ленты.

      – Ну, и как оно, боярыня, – осторожно спросила она. – В женах-то?

      Соломея посмотрела на нее через серебряное зеркало и слабо улыбнулась:

      – Ах, Заряна… Какая же я счастливая!

* * *

      К счастью боярского сына Кудеяра, он этих слов не слышал. В этот самый час он стоял перед сонным князем Оболенским, ожидая, пока престарелый воевода дочитает полученный приказ.

      – Ишь ты, великокняжеский родич, – хмыкнул тот. – Воеводой его ставь! Боярский сын, да еще и третий в роду… Кто же под тебя пойдет, такого? Меня с таковым воеводой сварами местническими загрызут! Третий в роду… Младше тебя, Кудеяр, токмо пескари в реке оказаться могут!

      Воевода подумал, рассеянно накручивая на палец сплетенную в бороде седую косицу, потом решил:

      – К Тарусе поедешь. Застава там есть у заброшенного брода. Три казака при ней да два татарина. Эти за место рядиться не станут, послушаются. Коли выйдет, то детей боярских опосля подошлю, столь же худородных. А там видно будет. Место невелико, да воеводское, как наказано. Скачи, служивый. Принимай твердыню.

* * *

      Спустя месяц Великий князь Иван III Васильевич нежданно преставился. На трон вступил Великий князь Василий III Иванович.

      Вместе с ним Великой княгиней, всевластной государыней всея Руси стала пятнадцатилетняя Соломония, худородная девочка из маленькой