Политиканиада, по линии ада. Марина Леванте

тоже не отставал от остальных участников этого оперного спектакля, и выл пуще прежнего, пытаясь перекричать «лошадника», всё делая упор на красках:

      – Сколько, сколько можно, – уже почти рыдал он, – тащить эту урбанистическую серость в наш СерБор, цвета нашего Бора, – при этих словах, опять двумя руками, помогая уже при этом себе ещё и правой ногой, поэт попытался навсегда покончить с растительностью на своей голове, и вырвать с корнем всё то, что там выросло с детства…

      – Ведь цвета нашего бора совсем другие. – Уже не пел, а яростно всхлипывал он. – Гравий должен быть красный, он должен соответствовать цветам нашего Бора… – с нажимом, наконец, закончил он и тут же, находясь в полном в экстазе, почти упал на пол. Так полагалось по либретто, написанному им же самим.

      Но в этот момент, в хоровое пение, больше напоминающее крик ненормальных, обездоленных пациентов, случайно оставшихся без помощи врача, вступила ещё одна фигура, та самая, посетившая их собрание солидность – сотрудник по благоустройству территории этого паркового объекта, на самом деле, просто уже не выдержавший истерических воплей Меньженицкого на одну и ту же тему серого гравия, который сухо и скептично, угрожающе чеканя каждое слово, произнёс и словно резюмировал.

      – 50 оттенков серого…

      Щегольнув в этот момент цветом жёлтой желчи, потому что, сказав про 50 оттенков серого, «статусный» имел ввиду, прогремевший на весь мир, порнографический фильм, показ которого даже запретили в странах с исламских вероисповеданием, и которому уже было плевать и на гравий, и на все его бесконечные цвета, и даже на странноватую идею Меньженицкого украсить дорожки в лесной зоне совершенно не естественным окрасом… На секунду он даже с удивлением подумал, где это поэт видел, в каком лесу, тропинки красного цвета, но потом плюнул и на это, ему просто очень хотелось свалить побыстрее домой, подальше ото всех этих неизменных обитателей сумасшедшего дома, с их незыблемыми устоями, стены которого, конечно же, ничем не отличались от общепринятых цветов такого рода заведений…

      ***

      Но, будучи членом «ГРУши», Серей Александрович вовсе не желал останавливаться на достигнутом, он хотел расти и эволюционировать и потому, он не только ревностно охранял деревья и кустарники своего родного лесопарка, он шагнул гораздо дальше и вместе с лидером молодёжной фракции под тем же фруктово-селекционным названием, устроил акцию протеста, но уже на Черноморском побережье, в Краснодарском крае, а не у себя дома.

      Тут он уже протестовал не против неприглядного, не подходящего, на его взгляд, цвета гравия, а против незаконных построек великих мира сего, и потому, в рамках этой акции планировался проход мимо их поместий и виноградников, уточняя, мимо охраняемых силовиками территорий. За что, разумеется, все члены молодёжного звена партии «ГРУша», и были арестованы, и не только, судья наложил