Биография неизвестного. Роман. Наталья Струтинская

пыльный и горячий воздух города. Ничего страшного в этих собеседованиях нет. Человек чаще всего боится того, что только потенциально возможно, и то не наяву, а в его воображении.

      Я шла по выложенному светлой плиткой тротуару, смотрела на окружавшие меня старые дома, за которыми, кажется, на самом горизонте, возвышались высокие стеклянные башни Сити и шпили сталинских высоток.

      Тысячи автомобилей пролетали мимо меня, десятки троллейбусов чертили небо своими длинными усами, а по тротуарам и площадям ходили сотни людей. И кажется, так много всех и всего, но стоит закрыть глаза, и все исчезает, превращаясь в ровный, протяжный гул. И ты можешь стоять вот так долго-долго и не слышать ни голосов, ни музыки, а только шелест шин и редкие гудки. И ты один. Вокруг много-много людей, но все же ты один. Живешь шаблонно, живешь как все живут. И жизнь твоя вязкая, тягучая. Видишь иногда внутри какую-то свою особенность, мимолетом отмечаешь ее в себе, но потом забываешь о ней совершенно. И так же, как и все, с течением времени узнаешь все больше людей, вещей и ощущений, постепенно и неизбежно покрываясь налетом убеждений и привычек.

      Люди. Они бегут, торопятся, опаздывают, нагоняют. Они строят свои жизни, каждый день терпеливо обжигая по кирпичику. Они выбирают, или же им это только кажется, сворачивают не туда, сетуя на ближнего. Иногда благодарят. Они любят, и это несомненно. А я?

      Я стою в самом-самом начале. Мое место? Я не знаю его. Но я точно знаю, что оно есть. Оно есть во мне, и этого уже очень много. Это и есть начало: знать, что внутри тебя живет образность того, к чему ты когда-нибудь обязательно придешь. «Идти к…» – вот счастье. Жизнь. Искусство жизни – научиться ступать так, чтобы выстроить «дорогу к…»

      Ⅳ

      Я торопливо захлопнула окно. Несколько минут назад светило ослепительное раскаленное солнце, а теперь серые потоки проливного дождя бились о фасады домов, заливая окна. Город напоминал акварельную картину импрессиониста. Не было слышно редких, бьющихся об окно капель, – за окном шипела и хмурилась Москва.

      Внезапно узкий квадрат неба расчертила седая прядь молнии, что-то треснуло, и через несколько мгновений все вокруг задрожало от гулкого, раскатистого грома. Июль подходил к концу, а грозы как будто становились все чаще и сильнее.

      – Сколько уже прошло? – спросила меня мама. За ее вопросом последовал новый гулкий раскат.

      – Две недели…

      Две недели с того дня, когда я прошла третье в своей жизни собеседование, на котором мне задавали совершенно типичные вопросы и с которого я ушла совершенно уверенная в том, что меня возьмут на работу.

      Мы все сидели на кухне. Как только солнце скрылось за внезапно набежавшими тучами и комнаты погрузились в густой серый полумрак, все не сговариваясь оставили свои занятия и пришли на кухню, будто выполняя некий немой договор. На плите медленно закипал чайник, тихонько посвистывая.

      – Может быть, руководитель еще не приехал? – предположил Боря.

      Я