Ключевой инстинкт. Владимир Колычев

«все такое» будет после свадьбы, – как о чем-то само собой разумеющемся сказала Марьяна.

      Моральный аспект добрачных отношений волновал ее мало. Себя она растрачивать не собиралась, но и свою девственность как зеницу ока не оберегала. Попался бы парень, который смог бы вскружить ей голову, Марьяна, пожалуй, раскрылась бы перед ним. Но Глеб не тот мужчина, от которого можно потерять голову. Видимо, таких в природе не существует, а раз так, то и не стоит надеяться на чудо. Двадцать лет уже, пора выходить замуж, заводить семью, рожать детей. Именно поэтому она согласилась выйти за Глеба.

      – Да? – Парень заметно расстроился.

      – Ты же следователь.

      – И что?

      – Как что?.. Если человек совершил преступление, то кто он? – развивая свою мысль, спросила Марьяна.

      – Суд решает, преступник он или нет.

      – Вот и я о том же. Суд делает человека преступником, а загс – мужем или женой. Это такой же официальный приговор, как и в суде.

      – Для тебя это приговор? – Глеб настороженно глянул на нее.

      – Не цепляйся к словам.

      – Но тебя не пугает приговор.

      – Загс не приговаривает, а расписывает. Поехали домой, я что-то не очень хорошо себя чувствую.

      – Голова болит?

      Марьяна иронично улыбнулась, давая понять, что оценила его не совсем уместную шутку. Но ее взгляд тут же затвердел.

      – Голова у меня может заболеть в любой момент, и ты должен это понимать.

      – Да, я понимаю.

      – Тогда отвези меня домой.

      – Хорошо. – Он вздохнул и привычно уже отказался от своих смелых планов.

      Глеб стронул машину с места, выехал на улицу и вдруг резко ударил по тормозам. На пешеходный переход выскочила дама с собачкой.

      – Дура! – выругался он.

      Марьяна кивнула, соглашаясь с ним. От сильного торможения она едва не стукнулась головой о лобовое стекло.

      – Вот и скажи, кто был бы виноват, если бы я ее сбил? – спросил парень, продолжив путь.

      – Ты.

      – Да. А если бы я еще и выпил, то был бы виноват втройне.

      – Но ты же не пьян.

      – А Высоков был под градусом, когда человека сбил.

      – Высоков? Трофим Степанович?

      – Трофим Степанович – это старший сын, директор вашего завода. Никита – младший. Это он к тебе тогда на «Лексусе» подъезжал, потом человека сбил. Ты говорила…

      – Я говорила, – одновременно с ним сказала Марьяна.

      Его последняя фраза и ее слова слились. Это вызвало улыбку у обоих.

      – Что с ним? – спросила она.

      – Да ничего. Выпустили. У потерпевшего перелом бедра, но папа заплатил.

      – Еще бы он отказался!

      – Но там по факту было, к Ермолову никаких претензий. А если бы я Высокова задержал… – Глеб задумался.

      – Что?

      – Я так понял, папаша устал от своего непутевого сынка. Его можно было сразу выпустить, а отец сказал, чтобы его до утра подержали. Воспитательный процесс!.. Лет на пять бы его, вот это было бы нормально.

      – А кого тюрьма исправила?

      – А ты что, заступаешься за Высокова?

      – Я заступаюсь?

      – Он