Ключевой инстинкт. Владимир Колычев

провел в камере не меньше часа, прежде чем появился отец. Сначала тот поговорил с дознавателем, только затем подошел к камере. Но капитан почему-то не открывал дверь.

      – Ты человека сбил, – тяжело роняя слова, сказал отец.

      Массивный, кряжистый, неповоротливый. Седые волосы, морщинистый лоб, крупный крепкий нос, который унаследовал Никита. Трофим был похож на отца постольку-поскольку, а Никита – точная его копия. Тяжеловесности пока только не хватает как в теле, так и вообще.

      – Да он сам выскочил! По регистратору глянь!

      Отец сам поднял себя над жизнью. В конце восьмидесятых занялся мелким бизнесом, со временем переключился на крупный, взял под себя несколько металлургических предприятий. Он никогда не был бандитом, но криминальный мир с ним считался уже давно. Надо будет, любую мафию в порошок сотрет, в том числе и полицейскую.

      Только вот с младшим сыном справиться не может. Потому что любит его. Старший сын – надежда и опора. Но Трофима он и отругать может, и даже ударить, а Никита для отца – священная корова.

      – Ты был пьян.

      Отец продолжал хмурить брови, но Никита его ничуть не боялся.

      – Слегка.

      – Нет, не слегка. Что делать будем?

      – Мужик реально сам под колеса прыгнул! Может, ему бабки нужны?

      – У тебя есть деньги?

      – У меня?!.. Ты шутишь?

      – Заработай.

      – Заработать? Как?

      – На заводе. Образование у тебя есть, должность мы тебе найдем, будешь получать хороший оклад.

      – Где работа, а где я?

      – Работа на заводе, а ты в тюрьме. Все просто.

      – Я не в тюрьме.

      – Сядешь.

      – Исправляться буду?

      – Ага, – подтвердил отец.

      – Хорошо!.. Скажи, пусть меня к следователю отведут! Я заявлю, что спецом на мужика наехал. Сколько мне там отмерят? Лет пять! А что мама скажет, если ты меня в тюрьму посадишь?

      С мамой отец развелся еще в начале нулевых годов, но отношений с ней не порвал. Она на полном его обеспечении. Дом у нее. Никита иногда заезжает к ней. Хотя мог бы появляться и почаще.

      Отец промолчал, смерил Никиту взглядом, повернулся к нему спиной и был таков.

      – Эй! – Никита подался вслед за ним, но уперся в жуткую твердь железных прутьев.

      Он не хотел оставаться в камере, но отец, похоже, не собирался его вытаскивать. Наступил вечер, а Никита продолжал оставаться в камере. Ночь он провел на постылой скамейке, уснуть на которой можно было только под сильным наркозом.

      Утром его вызвали к дознавателю. Там он узнал, что потерпевший отказался от претензий в его адрес и уголовное дело возбуждаться не будет. Но дознаватель при этом смотрел на него с такой неприязнью, будто перед ним сидел не сын самого Высокова, а какой-то законченный бомж.

      Предложение руки и сердца – событие, безусловно, важное. Особенно если ты отвечаешь на него согласием. Но Марьяне почему-то ни холодно ни жарко. Глеб и колечко подарил, и на колено встал, и всю свою душу в предложение вложил, а у нее даже сердце не екнуло. Не любит она его, но замуж все-таки пойдет.

      Этого