Хорошо и плохо было жить в СССР. Книга первая. Герман Шелков

некоторые ездили на мопедах. Помню, все они носили кепки, сдвинутые на лоб, даже летом. И присматривали за нами! Например, не позволяли баловаться спичками, а уж если замечали у нас папиросы или сигареты – отвешивали оплеуху, а табак забирали. Грозили кулаком: «Мал еще – легкие портить!» Отнимая табак, говорили: «А ну, отдай папаше!» При нас никогда не сквернословили – берегли наши уши и души, и мы, когда подросли, тоже так поступали.

      Мы именно подражали старшим парням, перенимали их жесты, походку, манеры. Они казались нам взрослыми и умными, хотя им было по 15–16 лет. Впрочем, у некоторых из них уже росли усы. Усы были тогда в моде. Мы, мальчишки поменьше, мечтали стать усачами. Мечтали и о таких же расклешенных брюках и клетчатых рубашках. Когда у меня появились первые приличные «клеши», я был счастлив. Что тут говорить? Мы делали все, как наши старшие ребята. При девочках никогда не ругались. Реагировали на замечания всех взрослых – будь они из нашего дома или вовсе незнакомые. Если какой-нибудь взрослый человек просил об услуге – перенести что-нибудь, поднять, помочь погрузить, не помню, чтобы кто-то отказывался. Наоборот, мы были рады, что нас задействуют и похвалят.

      Жили дружно. Многим делились. Если кто-то выносил во двор бутерброд, его делили на всех. Все приятели откусывали по очереди. По-моему, все так жили в Советском Союзе. У нас не было той глупой строптивости, которой отличались наши сверстники в капиталистических странах. Об этом нам часто рассказывали в школе. Говорили, что такие же подростки, как мы, в США или Великобритании все делают наперекор взрослым, перечат им во всем, не слушают никаких советов, дерзят и все поголовно пьют спиртное и курят. И поэтому у многих из них нет никакого будущего. Не знаю, так ли это было на самом деле насчет спиртного. Может быть, подростки в Америке или Англии и пили, а мы – нет. В нашем дворе редко кто из старших ребят бывал пьяным. За все время, кажется, был только один такой случай. Кто-то выпил портвейну то ли на чьей-то свадьбе, то ли на проводах в армию. И мы тоже не тянулись к спиртному. Не слышал, чтобы кто-то предлагал: «Давай выпьем!» Даже пива не пили, не то что портвейна или водки. И даже уходя на армейскую службу.

      Ах, хорошо помню, как старшие ребята отправлялись служить в войска – нашей Родине! Они отдали нам свои часы, значки, кепки и кеды. Улыбались и говорили: «Ну, подрастай скорее!» Это был, безусловно, особенный момент. Мы завидовали им и мечтали поскорее вырасти и тоже пойти служить – на флот, в танкисты или в пограничники. Старшие ребята передали нам как бы дежурство по нашему двору, и мы его приняли. Присматривали за теми, кто помладше, не позволяли им курить, баловаться, обижать слабых. И они нас слушались.

      Мне нравилась мода на соломенные шляпы с тесемкой, на манер ковбойских. Мы раздобыли их и ходили подряд два или три лета. Но чаще такую соломенную шляпу носили не на голове, а за плечами между лопаток – она болталась там, а тесемка была на горле. В волейбол мы почему-то не играли, зато увлеклись гитарами. Разучивали всякие песни, медленные, быстрые, шуточные и лирические,