У каждого свой путь в Харад. Анна Р. Хан

Скучать – значит болеть. А я не болею. Я о них думаю!

      – А я скучаю. Очень скучаю.

      – Ну, у тебя все по-другому, – протянул младший харадец. – У тебя там не только родители.

      – Да, – согласился с ним Саммар, – у нее на самом деле все по-другому.

      Поворот, который приняла беседа, коснувшись Дарины, и заставила ее задуматься и замолчать.

      – Кто-то тебя там сильно ждет? – нарушил молчание монах.

      Дарина повернулась вполоборота и почти без обычного страха взглянула в обращенную к ней из-под капюшона темноту.

      – Увидишь. Когда приедем. – Она помедлила, а потом произнесла: – Если приедем.

      Саммар снова погрузился в свои противоречивые рассуждения.

      Липкий опыт наемника нашептывал ему о единственно возможном выходе: найти способ перейти на сторону сильнейшего. В данном случае – на сторону имперской армии.

      Ведь было уже так с ним в одной междоусобице, давно, правда, еще до того, как судьба занесла его на берега Вейерсдаля и сродственных ему озер. Сначала он сражался за одних, потом перешел линию фронта и стал воевать за других. Все объяснялось просто, никаких морально-этических заморочек, – на другой стороне платили больше.

      «Но сейчас все не так…» Как ни старался чернобровый харадец, он не мог представить себя в рядах удматорских гвардейцев, подминающих в кровавом марше под себя Озерный край, Кряж, Потлов…

      «Эх, старею… – решил бородач. – Старею, значит? А зачем тогда жалеть себя или что-то выгадывать? Смерть, она придет, как ни выворачивай, так что от нее петлять-то? Хотя бы раз сделать так, как хочется – как лежит на сердце. В Харад так в Харад. И мы бойне будем рады, и она нам… Гыда только жалко – не понял он ничего еще в жизни. Кроме блеска стали ничего и не видел. Чем для него жизнь измеряется? Мастерством в битве да теплым ночлегом после перехода. Вот и все счастье…»

      Что есть путь?

      Дорога, уходящая за горизонт, манящая неведомыми далями?

      Почему она, собственно говоря, манит?

      Разве не разумно предположение, что за твоей деревней возникнет еще одна деревня? Будет она больше или меньше, чуть-чуть иной или идентичной твоей, какая, в сущности, разница – все равно это будет еще одна деревня, так что же тут заманчивого?

      Или глазу приятен калейдоскоп пейзажей, сменяющий друг друга с каждым истекающим часом путешествия? Леса – степи – пустыни – горы – береговая полоса?

      А может быть, дорога – это возможность встречи с людьми, которых никогда не встретишь, сидя дома?

      Или это шанс, дающийся судьбой мыслям? Чтобы они смогли найти родственные, близкие себе в вырванном из обыденной чехарды суеты вакууме восприятия?

      «Вот там – да, там люди живут, а у нас что? Так, мутотень одна, – сетует на завалинке очередной дед Лапоть, скручивая самокрутку. – Там счастье, где нас нет. Значит, верно, что тутова его нетути…»

      Наслушается его откровений любопытная деревенская детвора, и сбежит из-за этих слов с котомкой за плечами особо