Полный форс-мажор. Владислав Вишневский

возникшую неловкость, девушка напомнила.

      – Я Вера, дяди Серёжина внучка, я вас помню. Вы тогда у дедушки в оркестре на трубе учились играть. А дядя Веня вас нотной грамоте учил.

      Дядя Веня подтвердил:

      – Я же говорю, помнить должен. Она же у нас нотные партии на стульях раскладывала. Всегда строго по инструментам. Без ошибки. Мы ещё удивлялись. Помнишь? Малявка была, а не путала. А сейчас… О! Красавица!

      Вера покраснела, потупилась. «Как идёт ей эта улыбка, – подумал Евгений. – Действительно красавица. Даже более чем».

      – Ну ладно вам, дядь Веня, приукрашивать… – отмахнулась девушка.

      – Правильно, не смущай, дед, внучку, они разберутся, – обнимая гостя за плечи, дядя Серёжа указал рукой. – Ну что, пошли, гость дорогой, заждались тебя.

      – Только сначала к нам в оркестр, – всё ещё внимательно глядя на девушку, на неё очень хотелось смотреть, не отпускать взглядом, предложил Евгений.

      – Так у нас его уже нету. – Развёл руками старый музыкант.

      – Как?! Как это нету, что с ним? Распались? – останавливаясь, воскликнул Евгений.

      – Да нет, не распались, – вздохнул другой старик. – Как мы распасться можем, нет. У нас помещение забрали и…

      – И все инструменты конфисковали, – закончил фразу дядя Веня. – Как коммунисты у врагов народа.

      – А клуб? – ахнул Тимофеев. – Клуб… Что с ним?

      – А ничего с ним, – так же расстроено пожал плечами дядя Веня. – Как был, так и стоит. Только он теперь частный и казино в нём, а мы…

      Вера пояснила.

      – Их в кладовку выселили, а инструменты за неуплату аренды забрали. – В голосе слышались слезинки, глаза сверкали.

      Тимофеев поверить не мог, не понимал, переводил взгляд с одного старика на другого.

      – Как это конфисковали, не может быть, кто, когда?

      – Да директорша и забрала, – девушка гневно махнула рукой, пряча глаза, потёрла рукой лоб… «Какая она красивая, аж дух захватывает. Влюбиться можно», вновь отметил Евгений. – Сказала, пока не уплатите… – задерживая вздох, продолжила девушка.

      Тимофеев нахмурился.

      – И много нужно?

      Дядя Серёжа оборвал.

      – Ну, много не много, а обидно! Мы ж не для себя играли, мы ж для людей, для города! На всех смотрах победителями были, с благодарностями и грамотами.

      – И давно?

      – Не побеждаем-то? – уточнил дядя Веня. – Да уж как перестройка началась, так и не привлекают нас. Только когда выборы какие, в местные или куда там. Гимн сыграть, туш, вальс какой.

      – Больше похороны, – дополнил дед Сергей.

      – Это да! – подтвердил дядя Веня, и в мгновение, посветлев лицом, воскликнул. – Ну что мы о грустном? Что мы парню минор нагоняем, а? Эй, вы, люди, земляки! Мы живы, местами здоровы и ладно, нечего жаловаться. Ты лучше о себе, Женечка, расскажи. Слыхали мы, даже по телевизору видели, как вы там, в зарубежной Швеции, всех переиграли. Это здорово. Мы прямо радовались за вас. Хороший у вас оркестр, мы слушали, строй хороший, дирижёр умница, музыка… И местные музыканты…

      – Это был королевский симфонический… –