Последний взгляд Марены. Елизавета Дворецкая

нам истину и видим, что это грозит немалыми бедами! Никто, кроме тебя, не в силах услышать нас.

      – Вы… вы – духи межевых берез! – осенило Младину.

      – Да, это так! – Все четыре закивали.

      Младина едва удержалась, чтобы не вскочить. Это духи тех срубленных берез, которыми Хотиловичи обозначили границы выбранного ими участка под будущее поле! Тех самых межевых деревьев, которые потом искали люди двух родов, но нашли лишь четыре пня, которые ровно ничего не могли доказать. Сколько шло разговоров по всей волости, но так и осталось неизвестным, кто срубил березы и виновны ли Леденичи. И вот ей, ей одной сейчас откроется тайна!

      – Кто он? – шепотом потребовала Младина, впиваясь взглядом в тускло горящие глаза мертвых вил. – Назовите его имя!

      – Мы не знаем… – горестно прошелестели вилы-навянки. – Никто не назвал нам его имя… Мы знаем лишь имена тех, кто доверил нам хранить межу…

      – Но как же я смогу помочь вам отомстить, если не знаю его?

      – Мы покажем!

      – Он придет сюда!

      – Мы укажем его!

      – Мы помним…

      – Помним… – угрожающе шелестели мертвые вилы.

      Только это они теперь и могли – помнить того, кто до срока прервал их жизнь.

      – Позволь нам увести обидчика с собой! Мы возьмем его в искупление, и ляжет роса на поля, и все пойдет, как богами велено.

      – Забирайте негодяя! – гневно шепнула Младина.

      – И тогда ты позволишь нам уйти? – с мольбой протянула старшая.

      Младина понимала их страдание: пока долг мести не уплачен, они не могут удалиться в Навь, чтобы потом снова возродиться, оживив крохотное березовое семечко. А пребывать между миром живым и миром мертвых для духа дерева, должно быть, не менее тягостно, чем для человека.

      – Тогда вы сможете уйти, – уверенно подтвердила Младина.

      Она уже знала, как это будет. Она видела под ногами мягкую, манящую черную бездну – это вовсе не пугало, бездна звала, обещала покой, сон, отдых, а потом новое рождение, с новыми силами. Она, бездна, была колыбелью, питающим и взращивающим материнским лоном, куда возвращается все, что когда-то жило, и это возвращение – залог того, что некогда живое и умершее будет жить опять. И ей не составляло труда отправить туда духи мертвых берез – только протянуть руку.

      Но она не делала этого, потому что они еще нужны здесь. Им предстоит указать своего убийцу.

* * *

      Утром девушки опять спозаранку сошлись в роще. Снова угостив березы, чтобы не сердились, нарезали свежих ветвей, сплели из них жгуты и стали окутывать ими Лелю-Веснояру. Но дело не ладилось: жгуты сваливались, будто живые змеи, и как их ни пытались обматывать вокруг тела и переплетать между собой, стоило ей чуть шевельнуться, как все снова сыпалось в кучу возле ног. Веснояра чуть не плакала, девушки-помощницы шептали в досаде: «Да стой же ты спокойно!», думая, что ее непоседливость мешает им делать дело. Она и старалась стоять спокойно, но против воли пожималась, чесалась, дергалась.

      – Кусают тебя, что ли? – спросила Домашка.

      – Ветки