Последний взгляд Марены. Елизавета Дворецкая

семь месяцев. И с этим взглядом она передала Младине частичку своей души, чтобы жить в ней, живой девушке, весной и летом, во время владычества Перуна и светлых богинь, которым одряхлевшая Марена в первые дни весны уступает место. И вместе с душой она вложила в Младину свою любовь к Перуну – то, что и держало ее здесь, делало таким горьким расставание с миром тепла и света, где он правит. И чем более возрастали его силы, тем сильнее становилось и влечение к нему Младины – или Марены. Сегодня, в день его свадьбы, настало долгожданное свидание. И он ее увидел, он был ей рад…

      Но кого же он увидел? Уж наверное, не Младину Путимовну, Леженеву внучку, гордую в своей новой красной поневе!

      Младина торопливо сползла с полатей и побежала умываться. То, что ей вдруг открылось, было слишком много для нее. Она, девушка из сежанского рода Заломичей, слишком мала, чтобы вместить божественную мощь. Хотелось смыть с себя это все, но не получалось – она умывалась на дворе, у колоды, и казалось, что не от встающего солнца вода стекает наземь, полная золотистого блеска, а от ее лица и рук…

* * *

      Веду я русалку от бора до бора,

      Русалочка-душечка, серая кукушечка,

      Больше нам не кумиться, не дружиться,

      Пришла пора разойтиться.

      Последний раз в этом году девичье шествие обходило поля. Хозяева провожали их поклонами, уже без обливания водой и прочего озорства. Женщины держали огромные охапки собранных на заре целебных трав, обернутых в чистое полотно. Все, даже мужчины, были в венках, с зелеными жгутами из травы вместо поясов. Парни, тоже нарядные и увитые зеленью, встретили «березку» прямо за рощей и шли позади, громкими криками и свистом провожая русалок прочь из земного мира. Младина помахала рукой на ходу поклонившемуся ей Данемилу; сердце радостно забилось в ожидании. Но приметила она и Травеня.

      Что же ты, березонька, не зелена стоишь? —

      запевала она, стараясь не подать вида и притворяясь, будто все идет как нельзя лучше.

      Лелюшка-Леля, не зелена стоишь? —

      хором подхватывали прочие девушки, оправляя венки и задорно поглядывая на парней.

      Аль тебя, березонька, морозом побило?

      Морозом побило, инеем прихватило?

      Лелюшка-Леля, инеем прихватило.

      Инеем прихватило, солнцем присушило?

      А Веснояра отвечала из гущи своего зеленого убранства:

      Нет, меня, березоньку, морозцем не било,

      Морозцем не било, солнцем не сушило.

      Красны девушки веночки завили,

      Веночки завили, веточки ломали,

      Веточки ломали, в речку бросали.

      В речку бросали, судьбу загадали…

      День выдался странный: то проглядывало солнце, то натягивало облака, поднимался ветер, обещая к вечеру грозу. На Купалу часто бывает дождь, но никогда еще это не волновало Младину так, как сегодня. Казалось, весь мир колеблется на грани Того и Этого света, не зная, куда склониться; она видела то яркий солнечный свет,