Час исповеди. Почти документальные истории. Евгений Панов

Вот увидишь, будешь смотреть на жизнь просто-просто. И к выпивке, и к бабам будешь относиться так – надо, значит надо. И в семейной жизни тоже просто-просто.

      – Не знаю… Может, мое время еще не пришло?

      А сейчас – сейчас главное научиться разделять свою жизнь на две половинки. Научиться выключать мозг и научиться включать его вовремя. Научиться спокойно наблюдать.

      Три дня подряд хожу на стоянку и читаю технические описания. Описания плохие, я привык к институтским разработкам, четким и подробным, а тут накручено.

      Полк летает. В первый раз я выскочил из домика, смотрел, как выруливает, как зависает МИ-6. Митяев лениво усмехнулся:

      – Ещё насмотришься…

      Скучно. Служба энтузиазма не вызывает. Глупо считать, сколько осталось, когда и двух недель не оттрубил. А я считаю: 22 месяца.

      Смотрели в клубе «Пармскую обитель». Когда в первых же кадрах появляется Мария Казарес со своей умопомрачительной талией, зал завистливо вздыхает. Отчетливо, громко.

      Вздыхают, собственно, офицерские жены. Что ж, вольный воздух, большие зарплаты, пассивное существование. Позавидуешь талии!

      Две недели, как уехал из Москвы.

      Вернулся из госпиталя старший лейтенант, на месте которого я сплю. Борттехник на МИ-8. Звать его Валентин Алексеев. За сорок. Потаскан. Лысоват. Разговорились. В старших лейтенантах ходит пятнадцатый год.

      – Стыдно сказать, ребята… Так уж получилось. Сначала в академию не пошел. Потом по комсомольской работе не пошел. Молодой был, горячий, пару раз попал на губу за пьянку, повздорил, ещё поругался, побузил, – ну и не задалась служба.

      Семьи его здесь нет, она за сотню километров. Мотало бедного по всему Союзу, сюда попал с Курил. Собирается увольняться в январе 73-го. Говорит, что не чает, как вырваться из армии. Пенсия 150 рублей обеспечена.

      Что это они все так ругают армию? Ступин тоже клянет. Однако служит и никаких серьезных попыток вырваться не делает.

      (Забегая вперед. Когда я увольнялся, Алексеев ещё служил, вернее, дослуживал. За два года он успел накуролесить. Сначала слетел с борта за явку к боевому вылету – на ученьях дело было – в невменяемом состоянии, потом – вообще из армии за серию пьянок и дебошей. В марте 74-го должен был придти на него приказ, и с какой-то грошовой пенсией – на волю. Это вместо 150 рублей. Нормальным я его в последнее время не видел. Знакомство наше осталось поверхностным, так как скоро мы со Смольниковым гостиницу покинули, но стало понятно даже по короткому общению – человек Валентин скверный, мелочный. Выпьет – сразу куражиться. А вот в шахматы здорово играл!)

      У соседей отгул после учений. Пьют с утра. Нагрузившись, засыпают. В два часа дня трезвонят на этаже будильники – обед. После обеда вновь принимаются пить. Перед ужином снова трезвон… После ужина – третье действие. Не можем с Валеркой уснуть до двух ночи. За фанерной переборкой